Шмыкова М.Л.  Избирательная кампания 1598 года и обоснование прав Бориса Годунова на престол // Вестник УдГУ. Серия «История». 2005. С. 136 - 146 

В январе 1598 г. умер царь Федор Иванович. С его смертью закончилось многовековое правление династии Рюриковичей. Русскому государству предстояло избрать нового царя.

События 1598 г., связанные с избранием на царство Бориса Годунова, неоднократно становились предметом пристального внимания исследователей. Как показал анализ, проведенный Л.В. Черепниным, в трудах дореволюционных историков наметились два подхода к земскому собору 1598 г. Сторонники первого подхода (И.Д. Беляев, Н.Г. Загоскин, В.Н. Латкин) придерживались точки зрения, по которой собор представлял собой лишь видимость общесословного представительства. Представители другого направления (С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, С.Ф. Платонов) считали, что земский собор проходил в соответствии с правовыми основами своего времени, и его результаты не были подтасованы сторонниками Бориса Годунова1 .

В советской исторической науке также уделялось первостепенное внимание земскому собору 1598 г. и в особенности Утвержденной грамоте, зафиксировавшей решения собора и являющейся основным источником по его деятельности. В зависимости от датировки подписания редакций Утвержденной грамоты и состава подписей участников собора решался вопрос о характере его представительства и степени накала политической борьбы. Основополагающей работой в этой области стала статья С.П. Мордовиной, в которой она выделила три списка Утвержденной грамоты – Строгановский, Плещеевский и список Малиновского. Список Малиновского практически совпадал со списком Навроцкого, опубликованным в XVIII в. в Древней Российской вивлиофике, однако оригинал этого списка не сохранился. В результате исследования списков С.П. Мордовина пришла к выводу, что Утвержденная грамота была составлена в двух экземплярах. Их источником было Соборное определение об избрании Бориса Годунова на царство, датируемое весной 1598 г., когда проводилась присяга новому царю. Первый экземпляр Утвержденной грамоты, представляющий собой список Малиновского, был подписан участниками собора по заранее подготовленным перечням вскоре после возвращения войск из Серпуховского похода в июле 1598 г. Второй экземпляр (Строгановский и Плещеевский списки) подвергся идеологической и литературной обработке, в нем была усилена апологетика Бориса Годунова. Утверждение чистового экземпляра состоялось 1 августа 1598 г., однако подписание затянулось вплоть до начала 1599 г. В целом, по мнению С.П. Мордовиной, под Утвержденной грамотой подписались около 600 человек, но при этом реальный состав собора был значительно шире. Так, например, участие выборных дворян в нем приравнивалось к их обязательному присутствию в большом царском походе. Кроме того, по ряду причин состав земского собора не был постоянным и мог обновляться2 .

Вся сложность Утвержденной грамоты заключается в том, что в ней не совпадают перечни лиц и их подписи как в одном списке, так и в нескольких. Именно это дало основание Р.Г. Скрынникову считать, что «правильный» земский собор, подписавший окончательный вариант Утвержденной грамоты, состоялся не в 1598 г., а в феврале 1599 г., когда у Бориса Годунова практически не осталось политических противников как в Боярской думе, так и во всем Государевом дворе. Р.Г. Скрынников исходил из того, что после смерти Федора Ивановича сформировалась мощная оппозиция Борису Годунову. Значительная часть знати, в том числе члены Боярской думы, не участвовали в земском соборе, созванном по инициативе патриарха Иова в феврале 1598 г. В это время в стране сложилась ситуация двоевластия, и лишь благодаря активным действиям сторонников Борису Годунову удалось выиграть в политическом противостоянии. Точку зрения Р.Г. Скрынникова поддержал А.А. Зимин3 .

Концепция противоборства Боярской думы и Бориса Годунова была пересмотрена А.П. Павловым. По его мнению, Утвержденная грамота была подписана в мае – июле 1598 г., а к 1 августа была сделана ее редакция, скрепленная государевой печатью. Подписание второго варианта следует отнести к январю – февралю 1599 г. Это делалось не в целях фальсификации событий, как считал Р.Г. Скрынников, а для того, чтобы придать документу большую авторитетность и исправить недостатки прежней грамоты. А.П. Павлов также опроверг необходимость созыва очередного земского собора в 1599 г. Плодотворной представляется его мысль о том, что организаторам собора важно было не столько зафиксировать присутствие каждого участника собора, сколько показать представительство «всей земли» при избрании Годунова на царство4 . В более поздней работе А.П. Павлов пришел к выводу, что у Бориса Годунова было большое число сторонников в Боярской думе, среди духовенства, в дьяческой среде, его поддерживали столичные стрелецкие полки и посад, то есть силы, составившие костяк собора 1598 г.5  Все это дало возможность утверждать, что «накануне Смуты неспокойно было прежде всего не на верху социальной лестницы (в боярской среде), а в нижних слоях русского общества»6 .

Таким образом, в отечественной науке значительное место отводилось исследованию процесса становления сословно-представительной монархии в России и роли земского собора в избрании Бориса Годунова на царство. Обоснование прав Бориса Годунова на престол и методы ведения избирательной кампании рассматривались лишь в контексте изучения Утвержденной грамоты и близких к ней источников. Оставался нерешенным вопрос трансформации идей, прозвучавших в ранний период агитации, и их отражения в правовых документах, закрепляющих власть за новым монархом. Вместе с тем можно предположить, что создание благоприятного имиджа претендента в связи с угасанием старой династии и соответственно традиционных представлений о наследовании власти должно было занимать не последнее место в ряду правительственных мероприятий. Кроме того, изучение данного вопроса является первым и необходимым звеном на пути выявления форм и методов идеологического обоснования царской власти и их эволюции в ходе событий Смутного времени в России.

Следует отметить, что еще в период царствования Федора Ивановича Борис Годунов сосредоточил в своих руках значительную власть, которая выразилась в его личном участии во внешнеполитических делах и контроле над ними. Получив от Боярской думы разрешение на прием послов, Годунов установил на своем дворе порядки, аналогичные порядкам царского двора. Более того, во время царских приемов Борис Годунов стоял выше рынд, в то время как остальные бояре находились поодаль. На пирах за него пили заздравную чашу вместе с заздравной чашей государевой7 . Теоретическое осмысление положения Бориса Годунова нашло отражение в пышном и почетном титуле «слуги и конюшего боярина, и содержателя великих царьств Казани и Азстрохани, и правителя непоколебимаго, праведнаго и милостиваго…», которым он пользовался вплоть до избрания на царство8 . Чин конюшего боярина значительно возвышал Бориса Годунова в боярской среде. Так, в середине XVII в., отмечал Г.К. Котошихин, «кто бывает конюшим, и тот первый боярин чином и честию»9 . В сочинении Г.К. Котошихина зафиксировано также предание о том, что в случае смерти бездетного царя корона должна отойти к конюшему боярину. Вероятнее всего, предание появилось в московской среде позднее, уже после восшествия на престол Бориса Годунова. Как сообщает тот же источник, Годунов был последним могущественным конюшим, после него и В.И. Шуйский, и первые Романовы опасались жаловать этот чин. В конце XV – XVI в. титул «слуга» был равнозначен титулу «служилый князь», которым обладали перешедшие на службу к московскому государю князья юго-западной Руси, а затем царевичи-иноземцы10 . Годунов был пожалован этим титулом после удачного отражения набега крымцев на Москву летом 1591 г.11  Афанасию Резанову, посланнику в Речь Посполитую, дали указание говорить, что титул «слуга» «…честнее всех бояр. А дается то имя от государя за многие службы. А ныне царское величество пожаловал тем именем почтить… Бориса Федоровича Годунова, так же за многие его службы и землестроенья, и за летошний царев приход»12 . Таким образом, титул Бориса Годунова фиксировал его особое положение в системе чинов Русского государства в конце XVI в. и явился своеобразной стартовой площадкой для ведения избирательной борьбы.

После кончины Федора Ивановича официальной наследницей становилась вдовая царица Ирина, родная сестра Бориса Годунова. Именно ее в соответствии с Утвержденной грамотой почивший царь оставил на престоле13 . В стране в это время наблюдались волнения, границы были закрыты. В столице народ собирался возле Кремля и требовал вступления на престол Ирины Годуновой14 . Однако на девятый день после смерти царя Ирина решила уйти в монастырь, где вскоре приняла постриг под именем инокини Александры. Вслед за Ириной в Новодевичий монастырь последовал и Борис Годунов. Опираясь на рассказ И. Массы, Р.Г. Скрынников сделал вывод, что отречение Ирины Годуновой носило вынужденный характер15 . Однако для обоснования своей точки зрения Р.Г. Скрынников приводит рассказ И. Массы выборочно, не упоминая о том, что народ вызвал Ирину для того, чтобы «вручить ей управление государством». Что касается отъезда Бориса Годунова, то вряд ли он хотел укрыться за монастырскими стенами от своих политических противников. Можно предположить, что это был ловкий политический ход, который выдает ориентацию Бориса на привлечение широких масс населения. Современник событий 1598 г. Иван Тимофеев среди причин, побудивших Бориса Годунова переехать в монастырь, выделил его стремление увидеть «колицем усердием народ весь в державу себе его взыщет и еликою теплотою вослед по нем тещити имут»16 .

Видимо, еще находясь в Москве, Годунов высказался за созыв земского собора, призванного решить судьбу престола. По данным, приводимым Ж. Маржеретом, предполагалось участие всех сословий по 8–10 человек от каждого города17 . Перед созывом земского собора наблюдалась активизация сторонников кандидата. Ирина вела агитацию за брата среди духовенства, бояр, купечества, простого люда. Есть свидетельства о том, что Годуновы нередко прибегали к подкупу. Так, по данным П. Петрея, Ирина «хорошо помнила, что куда подается большинство, туда потянутся и остальные... Большими подарками она тайно склонила полковников и капитанов, чтобы они уговорили подчиненных себе воинов подавать голоса в пользу брата»18 . В этих условиях появилась необходимость создания такого сочинения, которое бы, с одной стороны, явилось знаком почести умершему царю, а с другой, убедило слушателей и читателей в том, что именно Борис Годунов является единственным достойным претендентом на замещение царского престола. Таким произведением стала Повесть о честном житии царя Федора Ивановича, написанная патриархом Иовом. Наиболее обстоятельно Повесть была изучена Л.Е. Морозовой, которая пришла к выводу, что Повесть, появившаяся в промежуток между смертью Федора Ивановича и избранием на престол Бориса Годунова, стала «родоначальницей нового жанра агитационно-массовых сочинений, активно создаваемых и распространяемых потом в период политической борьбы»19 .

Итак, основная цель Повести состояла в том, чтобы показать Бориса Годунова с выгодной для него стороны. Годунов не обладал древней родословной, однако, что немаловажно, у него был накоплен значительный опыт управления государством. Именно это и стремились обозначить в Повести. Следует отметить, что патриарх Иов не был далек от истины. Даже такие недоброжелатели Бориса, как, например, Иван Тимофеев, подчеркивали, что Годунов был «изрядным правителем». Характеристика, впервые использованная в Повести, стала неотъемлемой частью более поздних прогодуновских сочинений. К заслугам правителя относились покорение восставших казанцев, широкое городское и храмовое строительство. При Годунове Русское государство было устроено «в мире и тишине велелепней цветуще», расширены дипломатические контакты с восточными странами. Большое внимание в Повести также уделялось войне со шведами и обороне Москвы от крымского хана Казы-Гирея. Следует отметить, что о походе крымцев 1591 г. в Повести говорилось значительно больше, чем о многолетней русско-шведской войне. По мнению А.П. Богданова, патриарх Иов подробно рассказал об удачном отражении набега, так как по Москве ходили слухи о том, что Годунов сам навел крымцев20 . Однако в данном случае необходимо учитывать и то, что в общественном сознании восточные соседи традиционно воспринимались как более опасные враги, чем западные. Соответственно победа над татарами для людей средневековой Руси была более значимым событием.

Необходимо обратить внимание на один из эпизодов Повести, рассказывающий о награждении участников обороны Москвы от крымского набега 1591 г. По этому отрывку Федор Иванович возложил на Бориса Годунова золотую цепь «еяже ношаше в почесть великого своего самодержавного царьствия… и сим паки на нем прообразуя царского своего достояния по себе восприятия и всего превеликого царьствия Русийскаго скифетродержателства правление, еже последи Божиим смотрением не по мнозех летех царьское его на сем пророчество совершися»21 . Очевидно, речь идет об одной из царских регалий, «чепи от злата аравьска исковану», подаренной, судя по легенде, сохранившейся в Сказании о князьях владимирских и близких к нему памятниках, византийским императором Константином Мономахом своему внуку, русскому князю Владимиру наряду с животворящим крестом, царским венцом, бармами и другими символами власти римских и византийских императоров22 . Таким образом, уже в раннем агитационном произведении, каким являлась Повесть, патриарх Иов пытался доказать, что через передачу цепи совершилось символическое наследование царства. Однако в сложившейся политической обстановке патриарх должен был действовать весьма осторожно. Поэтому в отличие от прямых заявлений в поздних документах, что Иван IV вручил царство заботам Годунова, глава русской церкви использовал более гибкий, но традиционный для идеологии прием, который должен был быть понятен и знаком реципиентам сочинения. Интересно отметить, что в иностранных источниках возложение цепи на Бориса Годунова не рассматривалось ни в связи с передачей царства, ни с крымским походом 1591 г. По мнению иностранцев, Федор Иванович после совещания с Боярской думой возложил на Годунова бремя ведения всех дел в государстве и взял его «правителем царства». При этом оговаривалось, что все незначительные дела он будет решать сам, а крупные внутренние и внешние вместе с царем23 . Таким образом, в отличие от сочинений иностранцев акт передачи цепи в агитационном произведении приобретал символический смысл, связанный с проблемой наследования царства.

Помимо литературных талантов, продемонстрированных патриархом, он обладал еще и хорошими организаторскими способностями. В течение 40 дней во время траура по Федору Ивановичу, когда шла подготовка к земскому собору, патриарх возглавлял многочисленные депутации в Новодевичий монастырь, где вел переговоры с Годуновым, убеждая его принять царский титул. 17 февраля по инициативе патриарха был созван земский собор, цель которого состояла в избрании нового царя. Ход заседания собора можно реконструировать по Утвержденной грамоте, начальный этап составления которой относится к апрелю 1598 г. Однако в таком случае встает вопрос: не являются ли слова, приписанные участникам собора, более поздним измышлением составителей Утвержденной грамоты, подводившим итог политическим и идеологическим баталиям 1598 г. Скорее всего, на соборе первоначально выступил патриарх, который в основных чертах обрисовал картину, сложившуюся после смерти царя, и выдвинул кандидатуру Бориса Годунова на замещение престола. Сложнее дело обстоит с так называемым «боярским свидетельством», где давалась детальная характеристика Годунову и излагались его права на царский титул. Необходимо отметить, что приведенное в начальной редакции Утвержденной грамоты «боярское свидетельство» в следующей редакции уже выступает в качестве «свидетельства всех чинов»24 . Как отмечал И. Тимофеев, «собрашася необленно вкупе сильнословесныя рачителя его вся и молебну человекуугодия хартию писанми тщанию соплетше»25 . Можно предположить, что 17 февраля действительно был зачитан документ, но написанный не от лица всего собора, а от группы сторонников Годунова.

Петиция, адресованная собору, начиналась с того, что Иван Грозный определил в жены Федору Ивановичу Ирину Годунову, которой было в ту пору 7 лет. До совершеннолетия Ирина воспитывалась в царских покоях вместе со своим братом Борисом, находившимся «при его царьских пресветлых очах всегда безотступно по тому же не в совершенном возрасте, и от премудрого его царьского разума царственным чином и достоянию навык»26 . Итак, согласно боярскому свидетельству, Годунов получил царское воспитание. Умирая, Иван IV приказал Федора и Ирину заботам Годунова, который с усердием выполнял обещание, данное царю. Далее в панегирическом духе Повести о честном житии царя Федора Ивановича рассказывалось о славе правителя в других странах, о внутреннем строении и о победе над крымским ханом. При этом церемония возложения цепи на Бориса Годунова ассоциировалась скорее не с наследованием царства, а с образом Годунова как победителя татар и последователя деяний Дмитрия Донского. Смещение акцентов в данном случае наблюдалось из-за того, что у составителей свидетельства нашлись более серьезные аргументы в пользу Бориса.

Однако необходимо отметить, что обстоятельства выдвижения Годунова в связи с завещанием Ивана Грозного несколько по-иному вырисовались в Соборном определении об избрании царем Бориса Годунова, на основании которого составлялась Утвержденная грамота. По версии, предложенной в Соборном определении, Иван IV вручил заботы о своем сыне боярину Борису Федоровичу Годунову. При этом царь оговорил, что в случае смерти Федора престол должен перейти к конюшему боярину. Федор Иванович, в свою очередь, «по приказу отца своего и по своему приятельству» оставил трон Годунову. Таким образом, если руководствоваться логикой Соборного определения, на Борисе Годунове лежало благословление двух последних царей из династии Рюриковичей27 . В целом можно предположить, что в боярском свидетельстве, реально произнесенном на земском соборе, наряду с описанием заслуг Годунова содержалась версия о завещании Ивана Грозного, отраженная позже в Соборном определении. В окончательном варианте Утвержденной грамоты, представлявшем собой правовой документ об утверждении династии, где была необходима документальная точность, версия о завещаниях последних царей мало отвечала реальным событиям и трансформировалась в идею о том, что Иван IV благословил Годунова на заботу о своем сыне.

В итоге после совещания соборных чинов Борис Годунов был избран на царство. Нерешенным оставался вопрос согласия самого претендента. 20 февраля состоялось многолюдное шествие в Новодевичий монастырь. Однако несмотря на уговоры, Борис продолжал отказываться от царства, мотивируя тем, что не смеет посягать на «царьскую степень на высоту царьствия его». Источники, повествующие о событиях 1598 г., единодушно отмечают, что на следующий день 21 февраля в монастырь направилась самая многолюдная делегация из всех предыдущих. Безусловно, это была хорошо спланированная акция сторонников Годунова, в которой приняли участие представители земского собора и московский посад. Организация крестного хода во главе с главной русской святыней – иконой Владимирской Богоматери – была призвана показать единение «всей земли» и сплочение народа в его стремлении поставить на царство Бориса Годунова. Особая роль отводилась детям и подросткам, которые должны были пением и плачем разжалобить собравшихся в монастыре людей28 . Годунов в этой ситуации повел себя как хороший актер и мастер тонкой психологической игры. Он вновь отказывался от царства, но из-за шума его слова не были слышны тем, кто стоял сзади. Тогда Борис жестами с помощью платка показал, что скорее задушит себя, чем вступит на престол. Однако после вмешательства царицы Ирины Годунов все-таки дал согласие царствовать.

События 21 февраля наиболее показательны с точки зрения всей избирательной кампании 1598 г. В них выявилась ориентация Годунова на широкие массы населения, тогда же сформировалось представление, скорее особый лозунг, рефреном прозвучавший позднее в избирательной документации и иностранной публицистике: «глас народа, глас Божий». Не случайно уже в начале марта патриарх объявил, что на 21 февраля устанавливается новый праздник, отмечавшийся до конца правления Годунова. Официально этот праздник посвящался Богоматери, благодаря заступничеству которой Российское государство обрело нового царя. В этот день сам царь и все его подданные участвовали в крестном ходе в Новодевичий монастырь, цель которого была в том, чтобы служить напоминанием о событиях 1598 г.

26 февраля Борис Годунов вернулся в Москву, где состоялась торжественная встреча царя. В Успенском соборе был отслужен благодарственный молебен. Затем в Архангельском соборе, династическом некрополе московских государей, Годунов, поклонившись последним царям из династии Рюриковичей, обратился к ним с просьбой о помощи и заступничестве29 . Дело состояло не только в том, что такого рода молитва воспринималась как взаимная помощь живых и умерших. Почтив память Федора Ивановича и Ивана Грозного, Годунов, таким образом, объявил о преемственности старой и новой династии, о незыблемости традиции. Церемония обхода Борисом Годуновым кремлевских соборов имела отдаленное сходство с церемонией венчания на царство. Вероятно, в данном случае она была призвана упрочить позиции царя.

Избрание Годунова на царство еще не ставило точку в избирательной борьбе. Во-первых, царь скоро вновь покинул столицу. Причину отъезда некоторые историки видят в проявлении оппозиции со стороны Боярской думы по отношению к новой власти30 . Во-вторых, чтобы до конца соблюсти легитимность в поставлении царя, необходимо было решить вопрос о присяге и о венчании на царство. На организованном 9 марта совещании соборных чинов обсуждался вопрос о крестоцеловании на верность царю. В связи с этим 15 марта вышла окружная грамота патриарха Иова, в которой он изложил обстоятельства прихода Бориса Годунова к власти, но без упоминания об избрании на земском соборе31 . Почему патриарх, который сам созвал собор, ни слова не сказал о нем? С одной стороны, окружная грамота была составлена примерно одновременно с Соборным определением, и они дополняли друг друга: в окружной грамоте объявлялось о смерти Федора Ивановича и о возведении на престол Годунова, а в Соборном определении обосновывались его права. Кроме того, по справедливому замечанию А.А. Зимина, оба документа являлись «первоначальными набросками официальной версии об избрании Бориса»32 , поэтому не все детали могли быть в них учтены. С другой стороны, в окружной грамоте содержится определение, по которому Борис Годунов – «Государь Богом избранный, и Богом возлюбленный, и Богом почтенный». Таким образом, Борис воспринимался скорее как избранник Бога, а не земского собора33 . В Соборном определении представлена развернутая концепция того, почему Годунов считался Божественным избранником. Дело в том, что соборные чины единогласно выступили за Годунова, так как «на нем же бо (рекоша) обоих царей благословление бысть, и царево бо сердце в руце Божии, еже цари рекоша, сие Бог благоизволили». Патриарх, в свою очередь, согласился с мнением собора, потому что «Глас бо народа, глас Божий»34 . Народ явился лишь выразителем божественной воли и желания почивших царей видеть Б.Ф. Годунова на престоле.

Соборное определение отразило качественно новый этап в развитии идей, посвященных обоснованию прав Годунова на царский титул. В отличие от рассмотренных нами выше агитационных сочинений оно представляет собой уже не только политический трактат, но и законодательный акт. Именно поэтому в нем фиксировались все наиболее удовлетворяющие новую власть положения, такие, например, как деятельность Бориса в качестве правителя, завещания прежних царей, поставление «всей землей». Кроме того, в Соборном определении немаловажное место отводилось самой возможности избрания царя. Его избрание являлось аналогией избрания духовных лиц на церковном соборе. Если избиралась духовная власть, то и светская власть в определенных случаях тоже могла быть избранной. При этом многочисленные примеры из мировой истории были призваны свидетельствовать, что претендент не обязательно должен был принадлежать к царскому роду.

Сложившаяся к середине весны 1598 г. концепция власти Бориса Годунова нашла свое наиболее полное отражение в редакциях Утвержденной грамоты, которая хранилась в царской казне и патриаршей канцелярии. Таким образом, в ходе избирательной кампании 1598 г. ясно вырисовываются две доминанты, использовавшиеся для обоснования прав Бориса Годунова на престол. Во-первых, это благословление царей прежней династии, при этом можно наблюдать эволюцию от применения символов, доставшихся в наследие от старой эпохи (акт передачи цепи), до формирования мысли о том, что Иван Грозный оставлял трон после смерти Федора Борису Годунову. Во-вторых, претензии Годунова на царство обосновывались его благоприятной внутриполитической и дипломатической деятельностью. В документах, появившихся уже после избрания Бориса Годунова на престол, большое внимание уделялось присутствию «всей земли» на земском соборе и, главное, божественному предопределению в деле избрания царя.

Примечания:

 1 См. подробнее: Черепнин Л.В. Земские соборы Русского государства в XVI – XVII вв. М., 1978. С. 133 – 134.

 2 Мордовина С.П. К истории утвержденной грамоты 1598 г. // Археографический ежегодник за 1968 г. М., 1970. С. 127 – 141; Она же. Характер дворянского представительства на земском соборе 1598 г. // Вопросы истории. 1971. № 2. С. 55 – 63.

 3 Скрынников Р.Г. Земский собор 1598 г. и избрание Бориса Годунова на престол // Вопросы истории. 1977. № 3. С. 143 – 157; Зимин А.А. В канун грозных потрясений. М., 1986. С. 212 – 233.

 4 Павлов А.П. Соборная утвержденная грамота об избрании Бориса Годунова на престол // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1978. Т. 10. С. 206 – 226.

 5 Он же. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове (1584 – 1605 гг.). СПб., 1992. С. 56 – 59, 221 – 226.

 6 Там же. С. 79.

 7 Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI – XVII вв. (Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время). СПб., 1910. С. 197 – 199.

 8 Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею императорской Академии наук (далее – ААЭ). СПб., 1836. Т. 2. № 6. С. 15

 9 Котошихин Г.К. О Московском государстве в середине XVII столетия // Русское историческое повествование XVI – XVII в. М., 1984. С. 236.

 10 Зимин А.А. Указ. соч. С.180 – 181.

 11 Полное собрание русских летописей (далее – ПСРЛ). М., 1965. Т. 14. С. 43.

 12 Анпилогов Г.Н. Новые документы о России конца XVI – XVII вв. М., 1967.

С. 77 – 78.

 13 ААЭ. Т. 2. № 7. С. 19.

 14 Буганов В.И. Сказание о смерти царя Федора Ивановича и воцарении Бориса Годунова // Записки отдела рукописей. М., 1957. Вып. 19. С. 175; Буссов К. Московская хроника // Хроники Смутного времени. М., 1998. С. 14; Масса И. Краткое известие о Московии // О начале войн и смут в Московии. М., 1997. С. 42.

 15 Скрынников Р.Г. Борис Годунов. М., 1978. С. 108 – 109.

 16 Тимофеев И. Временник // Памятники литературы Древней Руси (конец XVI – начало XVII в.). М., 1987. С. 282.

 17 Маржерет Ж. Состояние Российской империи и великого княжества Московии // Россия XVI – XVII вв. глазами иностранцев. Л., 1986. С. 234 – 235.

 18 Петрей П. История о великом княжестве Московском // О начале войн и смут в Московии. С. 274.

 19 Морозова Л.Е. Смута в России начала XVII в. в сочинениях ее современников // Культура средневековой Москвы XVII в. М., 1999. С. 252.

 20 Богданов А.П. Русские патриархи (1589 – 1700). М., 1999. Т. 1. С. 53.

 21 ПСРЛ. Т. 14. С. 15.

 22 Дмитриева Р.П. Сказание о князьях владимирских. М., 1955. С. 177.

 23 Буссов К. Указ. соч. С. 11; Петрей П. Указ. соч. С. 271.

 24 Павлов А.П. Соборная утвержденная грамота об избрании Бориса Годунова на престол. С. 109.

 25 Тимофеев И. Указ соч. С. 284.

 26 ААЭ. Т. 2. № 7. С. 25.

 27 Там же. № 6. С. 13 – 14.

 28 Буссов К. Указ. соч. С. 15; Тимофеев И. Указ. соч. С. 286.

 29 ААЭ. Т. 2. № 7. С. 36 – 37.

 30 Скрынников Р.Г. Указ соч. С. 117.

 31 ААЭ. Т. 2. № 1. С. 1 - 4.

 32 Зимин А.А. Указ. соч. С. 223.

 33 См. также: Павлов. А.П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове. С. 221.

 34 ААЭ. Т. 2. № 6. С. 14.

Поступила в редакцию 25.03.05

The article deals with the problem of Boris Godunov rights to the throne and his methods of participation in the election campaign. Analyzing election documents, the author makes an attempt to found the main ideas of Godunov power conception.