на  главную>>

 Домбровский Д. Использование летописей в польских исследованиях генеалогии русских князей до падения Речи Посполитой // Вестник Удмуртского университета. 2003. Серия "История". С. 88 - 98

Рассматриваются случаи использования русских летописей в качестве источников информации польскими историками периода средневековья и раннего нового времени.

Ключевые слова: русские летописи, генеалогия русских князей, Ян Длугош.

Cum enim Polonicis rebus plura cohererent externa, non indecorum visum est ea in scribendo non arrogancia (neque enim vires meas ignoro), sed ne ignorentur eciam a nostris, attigisse. Unde et ob eam rem cano iam capite ad perdiscendum literas Ruthenas me ipsum appuleram, quatenus historie nostre series crassior redderetur1.

Этот отрывок письма с посвящением находится в тексте Анналов (Annales) Яна Длугоша. В переводе на русский язык он звучит следующим образом: «Если с историей Польши часто связаны чужие (события), мне казалось необходимым напомнить о них в моём повествовании, не с дерзости, ибо знаю свои силы, но чтобы наших с ними познакомить. Поэтому, уже поседев, я взялся за изучение русской азбуки, чтобы пределы нашей истории сделать более понятными». Процитированный фрагмент может послужить превосходным эпиграфом к тексту моей работы. Длугош утверждает, что для лучшего понимания польской истории необходимо обращаться к русским источникам. Эту мысль можно растолковать так: если кто-то хочет заниматься генеалогией Пястов, то должен брать во внимание также факты, касающиеся происхождения Рюриковичей, потому что русскую и польскую правящие династии связывали многочисленные узы. Поэтому живой интерес польских учёных к истории русских князей не должен удивлять. Не должны удивлять также ссылки на сведения из летописей, поскольку автор, пишущий в пятнадцатом веке, уже тогда предпринял такие действия.

Приступая к написанию данного текста, я стoлкнулся с серьёзными проблемами из области риторичных inventio и dispositio. Оказалось, что тема, за разработку которой я взялся, заключает в себе очень много интересных вопросов, на многие из которых уже найдены ответы. В связи с этим появилась необходимость выбора тех проблем, которые можно было бы охватить рамками короткой – в силу известных обстоятельств – статьи.

Исходным пунктом моих рассуждений стала попытка определить, какую роль в познании генеалогии русских князей (а именно Рoмановичей и в одном случае – Гедиминовичей) сыграли изыскания, предпринятые Яном Длугошем. Известно, что факт использования этим историком русских источников вызывал интерес уже давно. Появился ряд работ, посвященных этой теме2. В моей работе речь идёт не о пополнении уже составленного Константином Бестужевым-Рюминым каталога цитат Длугоша из летописей, но о повторном анализе происхождения отдельных соотнесений. Я хотел бы также представить наблюдения, касающиеся методики использования польским историком информации, почерпнутой в русских источниках, а также показать, каково было влияние сделанных им выводов.

О несовершенстве методики работы Длугоша с материалом летописей убедительно писал Александр Семкович. Он определил, что проблемы польского историка вытекали из недостаточного знания русского языка, специфического обращения с упоминаниями из летописей (поверхностное сокращение повествования, взятого из источника, изложение в одном абзаце хроники событий, происходивших на протяжении нескольких десятков лет). И наконец, проблемы эти были связаны с абсолютным незнанием хронологии, применяемой на Руси3. Трудно не согласиться с этой краткой и справедливой оценкой. Я в свою очередь сосредоточился на проблематике несколько другого характера – на детальных вопросах, а именно: воспользовался ли польский историк данными о генеалогии русских князей из летописей и каким образом он это сделал. Создаётся впечатление, что Длугош осознавал всю трудность работы с летописями, но не смог охватить и должным образом использовать материал, имеющийся в доступных ему русских источниках. Поэтому Длугош, будучи первым польским историком, который представил взятые несомненно из летописей и неизвестные другим польским авторам сведения о Романовичах, одновременно упрочил уже известные ранее ошибочные сведения, а, вероятно, имел возможность их исправить, опираясь на русские источники.

Если говорить о несомненных заслугах Длугоша, то следует помнить, что ни в одном из ранних польских источников не было упомянуто отчество Романа Мстиславовича4, несмотря на то, что факт его родства с Пястами был уже известен5. Длугош же на полях рукописи своей хроники в нескольких местах дописал отчество князя6. Внесение таких дополнений является явным свидетельством эффективного использования информации из летописей. В свою очередь в 7-й книге Annales датой 1283 г. Длугош фиксирует информацию о смерти Переяславы Русинки – вдовы Семовита Мазовецкого7. В литературе она была признана дочерью Даниила Романовича8. В этом случае Длугош является единственным автором, дающим свидетельство о смерти Переяславы. По всей видимости, он пользовался сведениями какого-то несохранившегося польского источника, а не летописей9. Необычайно ценным вкладом Длугоша в познание генеалогии династии Романовичей была запись, сделанная в 9-й книге Анналов и датируемая 1308 г. Запись касалась упоминания о смерти Юрия Львовича и его пястовской жены Эвфемии, дочери куявского князя Казимира I Конрадовица, то есть сестры Владислава Локетка10. Уже Освальд Бальзер заметил, что упоминание это очень достоверно, а автор польской хроники должен был почерпнуть его из какого-то несохранившегося русского источника11. Такое мнение укрепилось в литературе12 .

Наиболее яркими примерами использования Длугошем ошибочных сведений о генеалогии династии Романовичей являются: а) регистрация даты смерти Даниила Романовича в 1266 г.13; б) утверждение, что у этого царствующего монарха было только двое сыновей – Лев и Роман14; в) ошибочное определение филиации Шварна Даниловича (как племянника Даниила)15.

Обратимся теперь к происхождению этих упоминаний. Если речь идёт о первом упоминании («а»), то появляется оно в двух малопольских анналах четырнадцатого века, написанных францисканцами: Rocznik Traski (Aнналы Траскu) и Rocznik maіopolski (Aнналы Малопольские)16. Также Kronika wielkopolska (Велькопольская хроника), использующая, по-видимому, записи упомянутых анналов, регистрирует эту дату17. Без сомнения, именно отсюда перенял её Длугош, а не из Галицко-волынской летописи, информирующей о смерти Даниила в 6772 г.18 Второе сообщение («б») Длугош позаимствовал из Kroniki wielkopolskiej (Велькопольской хроники), которая впервые среди польских источников, упоминая о смерти Даниила, информирует о том, что у него было только двое сыновей - Лев и Роман19. Но даже не очень внимательный читатель какого-либо из сводов Галицко-волынской летописи может легко прийти к выводу о существовании ещё и других сыновей старшего представителя династии Романовичей. С ней же связан пример «в». Из Галицко-волынской летописи однозначно следует, что Шварно был сыном Даниила20, а не его племянником, как его впервые назвала Велькопольская хроника, а уже за ней повторил Длугош.

Чтобы придать большую значимость исследованию и соответственно повысить достоверность выводов, хотелось бы представить ещё одну группу сведений: все именные упоминания представителей династии Романовичей, сделанные Длугошем. Данные упоминания содержатся в 7-й книге Анналов. Эта книга охватывает1241 – 1294 гг., то есть хронологически она примерно соответствует периоду, определяемому, с одной стороны, окончательным упрочением власти Даниила и Василькa Романовичей на галицко-волынской Руси (1245 г.), а с другой стороны, определяемому тем моментом, когда обрывается повествование Галицко-волынской летописи (1289/1290 г.). Не все записи, входящие в состав упомянутой выше группы, относятся к информации генеалогического характера21. Однако в большинстве из них мы находим хотя бы незначительные соотнесения с генеалогией Романовичей.

Вместе с вышеперечисленными заметками Длугош в 7-й книге сделал 15 записей, в которых поимённо упомянул представителей галицко-волынской ветви Рюриковичей:1. Даниил Романович нападает на люблинскую землю – 1244 г.22  2. Папский легат Опизо коронует Даниила Романовича – 1246 г.23  3. Даниил плохо принимает легата Иннокентия IV, Альберта [Suerbeera] – 1249 г.24  4. Болеслав Cтыдливый вместе с Даниилoм опустошают Моравию – 1253 г.25  5. Роман Данилович оказывает поддержку коалиции польских князей, которые нападают на лэнчицкую землю – 1259 г.26 6. Второй набег монголов на Польшу. Участниками набега являются Василько, брат Даниила, а также сыновья Даниила – Лев и Роман – 1259 г.27 7. Участие Даниила и его сыновей – Льва и Романа – в войне короля Венгрии Бели IV против короля Чехии Пшемысла II Оттокара – 1260 г.28 8. Шварно Данилович (племянник (nepos ex sorore) Даниила) вместе с литовцами и русинами совершает набег на Мазовию. Во время этого похода был убит мазовецкий князь Семовит Конрадовиц – 1262 г.29 9. Шварно совершает набег на Малую Польшу – 1265 г.30  10. Войска Болеслава Cтыдливого нападают на Русь. Во время этого похода были подавлены отряды Шварна, племянника Даниила Романовича – 1266 г.31  11. Умирает король Даниил Романович, отец Льва и Романа – 1266 г.32  12. Лев, сын Даниила, убивает Войшелка Мендоговича – 1267 г.33 13. Лев Данилович нападает на Малую Польшу – 1280 г.34 14. Умирает русская по происхождению княгиня Переяслава, вдова Семовита Мазовецкого35 15. Во время монгольского набега в замке Пенины находят убежище Кинга – вдова Болеслава Cтыдливого, её сестра Йолента – вдова Болеслава Побожного и Констанция – вдова короля Руси Даниила – 1287 г.36 

Как оказалось, ни одно из перечисленных упоминаний не было обосновано фактами из летописей37. Все они имеют своими источниками сообщения различных латинских текстов38.

А теперь перейдём к одному из фрагментов, затронутых Длугошем, о генеалогии Гедиминовичей. Это очень интересный пример оперирования материалом, взятым из летописей, в данном случае – литовско-русских. Мы знаем о существовании одного упоминания, известного, по крайней мере, с пятнадцатого века. Касается оно Ольгерда Гедиминовича, который ещё при жизни отца получил Витебск в связи с тем, что взял в жёны единственную дочь витебского князя (имя дочери не фиксируется). Упомянутая заметка появлялась как в древнейших литовско-русских летописях39, так и у Длугоша40. Общей в них была также информация, содержащая список потомков Ольгерда. Польский историк однако изменил её смысл по сравнению с летописным источником. Литовско-русские источники содержат информацию о том, что у Ольгерда Гедиминовича было двенадцать сыновей, но не констатируют их происхождения от одной матери. Это список потомков мужского пола владыки Литвы, который составлен, по моему мнению, с явным намерением подчеркнуть старшинство Ягеллы, занимающего в нем первое место, что не соответствует правде41. Парадоксальным является тот факт, что Длугош, не любящий короля родом из Литвы, постарался усилить значимость этого свидетельства, подчёркивая, что все сыновья Ольгерда родились от одной матери. Я склонен предположить, что автор умышленно сделал такую запись. Фальсифицирование генеалогии сыновей Ольгерда в духе подчёркивания «старшинства» Ягеллы могло бы тогда восприниматься как действие, предпринятое в государственных интересах Польского королевства и его владык, которые пытались предотвратить возможные притязания на литовский великокняжеский трон своих родственников из других ветвей Ольгердовичей.

На основании анализа представленных фактов может быть сделан ряд выводов. Пример о внесении отчества Романа Мстиславовича свидетельствует о том, что Длугош, несмотря на трудности, которые доставляло ему чтение русских текстов, сумел эффективно воспользоваться летописными свидетельствами для пополнения данных своей хроники. В свою очередь пример, касающийся списка потомков Ольгерда Гедиминовича, позволяет, по моему мнению, обнаружить механизм манипуляции информацией, взятой из летописей, в данном случае – литовско-русских.

В связи с этим следует утверждать, что если в 7-й книге Длугош, пишущий о генеалогии Романовичей, не ссылается на летописные свидетельства, то скорее всего историк вообще не располагал таковыми. Добавлю также, что под сомнением находится вопрос русского происхождения упоминания о смерти Юрия Львовича и Эвфемии Казимировны (книга 9-я Анналов).

Оспаривает ли эти выводы существующее в литературе мнение о использовании польским историком сведений из летописей? Конечно, нет. Данные выводы лишь указывают на необходимость повторного сопоставления упоминаний о Руси, сделанных Длугошем, с летописными свидетельствами и другими материалами. Результатом такого сопоставления будет сокращение числа упоминаний, находящихся в Анналах и признанных, по крайней мере, частью исследовтелей (вслед за Александром Семковичем) цитатами из летописей. Как мне кажется, сопоставление также позволит точнее оценить методику работы Длугоша с иностранными источниками.

Все изложенные выше упоминания о происхождении галицко-волынской ветви Рюриковичей, благодаря авторитету Длугоша, ещё в течение нескольких веков использовались в польской исторической литературе. Например, в начале шестнадцатого века Мацей из Мехова в своей Chronica Polonorum утверждал, что Даниил Романович умер в 1266 г., и что у него было двое сыновей – Лев и Роман42. В этом сочинении Шварно по отношению к Даниилу был назван обобщающим словом nepos, тогда как Лев и Роман были названы сыновьями короля Руси43. Подобного рода информацию, касающуюся филиации Льва, Романа и Шварна, мы находим также в хрониках Марцина Кромера44, Мацея Стрыйковского45, Марцина Бельского46  и наконец у Войцеха Виюк Кояловича47, писавшего в семнадцатом веке. Перечисленные авторы могли использовать свидетельства, содержащиеся не только в текстах Длугоша. В качестве примера можно привести ссылку на хронику Мацея из Мехова, сделанную Мацеем Стрыйковским, в которой упоминание о смерти Даниила Романовича, отца Льва и Романа, датировано 1266 г.48  Однако в каждом из приведённых выше случаев основным источником информации были Анналы Длугоша, так как Меховита или Кромер, безусловно, не пользовались самостоятельно русскими источниками. Иначе обстоит дело со Стрыйковским. Этот автор многократно хвалился знанием летописей49  и справедливо критиковал Кромера и Бельского, сравнивая их хроники с данными русских источников50. Однако если речь идёт о генеалогии династии Романовичей, то Стрыйковский повторил ошибочные сведения Длугоша.

Интересно, что почти то же самое можно сказать о ведущем представителе польской историографии эпохи просвещения – Адаме Нарушевиче. В III и IV томах Истории польского народа, написанных в 1776 – 1779 гг.51, этот исследователь неоднократно касался проблем, связанных с генеалогией династии Романовичей и политическими событиями с участием представителей данной ветви Рюриковичей. В IV томе отдельный параграф посвящён галицким князьям. Несмотря на то что Нарушевич пытался проверять достоверность сведений средневековых польских хроник, опираясь, например, на дипломатический материал, он только в незначительной мере (о чём можно судить по соответствующим фрагментам его труда) изменил выводы, сделанные Длугошем о генеалогии династии Романовичей. Нарушевич считал, что Даниил Романович умер в 1266 г.52  У этого правящего монарха было двое сыновей – Лев и Роман53, а возможно, был и третий – Мстислав54. Зато Шварно был племянником Даниила55. Отсутствие более значительных результатов работы Нарушевича (если речь идёт о фиксировании новых сведений о генеалогии Романовичей) объясняется очень просто: он не обращался к данным Галицко-волынской летописи, анализ которой позволил бы установить достоверность ошибочных сведений Длугоша. Самым лучшим доказательством тому является факт неуверенности автора Истории польского народа в вопросе о потомстве Льва Даниловича и Констанции. Последнюю Нарушевич справедливо, хотя и вопреки свидетельству Анналов, признал женой именно Льва, а не его отца – Даниила56. Нарушевич, пытаясь решить эту проблему, ссылался на литовско-русскую летописную традицию и утверждал, что сыновьями Льва, безусловно, были: «Владимир, князь владимирский, и Леон (Лев), князь луцкий, которые примерно в 1321 г. погибли в битве с Гедимином»57.

Как мы можем заметить, на протяжении всего оговариваемого периода авторитет Длугоша оказывал сильное влияние на изучение польскими историками генеалогии Романовичей.

Перевод: Н. Земляная, Д. Домбровский

Примечания

1 Joannis Dlugossi. Annales seu Cronicae incliti Regni Poloniae [dalej: J. Długosz. Annales]. Ks. 1- 2. Varsaviae, 1964. s. 62 – 63.

2 См., например: Бестужев-Рюмин К.Н. О составе русских летописей до конца XIV века. СПб., 1868. s. 64 – 378; Semkowicz А. Krytyczny rozbiór Dziejów Polskich Jana Długosza (do roku 1384). Krakуw, 1887. s. 52 – 55; Perfecky Е. Historia Polonica Jana Długosze a ruske letopisectvi // Prace Slovanskieho Ustavu v Praze. Praha, 1932. Svazek VII; Пашуто В.Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950. С. 25 – 44; Лимонов Ю.А. Русские источники Яна Длугоша по истории Киевской Руси // Проблемы истории феодальной России. Сборник статей к 60-летию проф. В. В. Мавродина. Л., 1971. С. 76 – 81; Zonenberg S. Źródła do dziejów Pomorza Gdańskiego, Pros i zakonu krzyżackiego w Rocznikach Jana Długosza (do 1299 roku). Toruń, 2000. s. 5 – 16.

3 Semkowicz А. Krytyczny rozbiуr Dziejуw Polskich. s. 52 – 53.

4 Эту проблему я обсуждаю в другой статье (D. Dąbrowski. Romanowicze w rocznikach polskich [w druku]).

5 B хронике Кадлубека говорится, что Роман был братом отравленого своими князя берестского, которого раннее назвал племянником Казимира Справедливого (Magistri Vincenti dicti Kadłubek Chronika Polonorum / Wyd. Marian Plezia // Monumenta Poloniae Historica [dalej: MPH]. Nova series [dalej: Ns]. Krakуw, 1994. Т. 11. S. 156, 158). Потом хронист информирует, что Роман был родственником Лешко Белого вo второй cтепени (Ibidem. S. 184). Затем в Kronice wielkopolskiej Роман выступает как nepos – или подробнее - filius sororis Казимира Справедливого и соoтветственно, источник называет этогo Пястa дядей (avunculo) Романа (Kronika wielkopolska / Wyd. Brygida Kurbis // MPH. Ns. Warszawa, 1970. T. 8. S. 63, 64, 69).

6 J. Długosz. Annales. ks. 5 - 6. Varsaviae, 1973. S. 162, 163, 164, 169, 170.

7 Ibid. ks. 7. s. 225.

8 Balzer O. Genealogia Piastуw. Krakуw, 1895. s. 318 – 319; Baumgarten N. de. Genealogies et mariages occidentaux des Rurikides Russes du Xe au XIIIe siecle // Orientalia Christiana. 1927. Roma, 1928. t. 9-10. N. 35. Tabl. XI; Europeische Stammtafeln. Stammtafeln zur Geschichte der Europeischen Staaten. Neue Folge, opr. Detlev Schwennicke. Marburg, 1984. Т. 2. Tabl. 136; Войтович Л. Князівські династії Східної Европи (кінець IX – початок XVI ст.). Склад, суспільна і політична роль. Історико-генеалогічне дослідження. Львів, 2000. С. 227; Jasiński K. Rodowód Piastów małopolskich i kujawskich // Biblioteka Genealogiczna / Pod red. M. Górnego. Poznań; Wrocław, 2001. Т. 3. s. 68; Славянская Энциклопедия. Киевская Русь-Московия. М., 2002. Т. 2. С. 131. Осторожно относится к филиации Переяславы Н.Ф. Котляр, который утверждает, что в источниках не находим подтверждения

ее происхождения (Котляр М.Ф. Історія дипломатіі Південно-західної Русі. Київ, 2002. С. 109).

9 Balzer О. Genealogia Piastуw. S. 315 - 316; Jasiński K. Rodowód Piastów małopolskich i kujawskich. s. 70.

10 Długosz J. Annales. Ks. 9. Varsaviae, 1978. S. 51.

11 Balzer O. Genealogia Piastуw. S. 347 – 348.

12 Грушевський М. Історія України-Руси. Львів, 1905. Т. 3. С. 522; Włodarski B. Polska i Ruś 1194 – 1340. Warszawa, 1966. s. 236.

13 Długosz J. Annales. Ks. 7. s. 153.

14 Ibid. ks. 7. s. 153.

15 Ibid. ks. 7. s. 135, 149.

16 Rocznik Traski/ Wyd. A. Bielowski // MPH. T. 2. Lwуw, 1872. S. 840; Rocznik małopolski (kodeks Szamotulskiego) / Wyd. A. Bielowski // Ibid. Т. 3. Lwуw, 1878. S. 171.

17 Kronika wielkopolska. s. 120.

18 Ипатьевская летопись // Полное Собрание Русских Летописей. СПб., 1908. Т. 2. Стб. 862.

19 Kronika wielkopolska. s. 120.

20 См., например: Ипатьевская летопись. Стб. 848, 857 – 858.

21 Под этим названием я понимаю информацию, зафиксированную автором сознательно.

22 Długosz J. Annales. Кs. 7. S. 47.

23 Ibid. ks. 7. S. 57 – 58.

24 Ibid. ks. 7. S. 68.

25 Ibid. ks. 7. S. 94.

26 Ibid. ks. 7. S. 122.

27 Ibid. Ks. 7. S. 124.

28 Ibid. Ks. 7. S. 129.

29 Ibid. Ks. 7. S. 135.

30 Ibid. Ks. 7. S. 145.

31 Ibid. Ks. 7. S. 149 – 150.

32 Ibid. Ks. 7. S. 153.

33 Ibid. Ks. 7. S.157.

34 Ibid. Ks. 7. S. 210 – 211.

35 Ibid. Ks. 7. S. 225. Эта княгиня была ещё упомянута два раза, но с измененным именем.

36 Ibid. Ks. 7. S. 247.

37 Конечно, Галицко-волынская летопись информирует o некоторых из перечисленых coбытий, но по-другомy.

38 Эту проблему я обсудил в другой статье (D. Dąbrowski. Romanowicze w rocznikach polskich [w druku]).

39 Супрасльская летопись // ПСРЛ. М., 1980. Т. 35. С. 61; Виленская летопись // Там же. С. 85; Летопись Красинского// Там же. С. 132; Летопись Рачинского // Там же. С. 153 – 154; Хроника Быховца // ПСРЛ. М., 1975. Т. 32. С. 138.

40 Długosz J.Annales. Кs. 10 (1370 – 1405). Varsaviae, 1985. s. 92 – 93.

41 Tęgowski J. Pierwsze pokolenia Giedyminowiczуw // Biblioteka Genealogiczna / pod red. M. Górnego. Poznań; Wrocław, 1999. T. 2. s. 124 i in.

42 Maciej z Miechowa. Chronica Polonorum. Krakуw, 1519. s. CLXVIII.

43 Ibid. S. CXLIV, CLIII, CLXVIII, CLXXIV.

44 Kromer М. De origine et rebus gestis Polonorum libri XXX. Basileae, 1555. s. 231, 233, 234, 247.

45 Stryjkowski М. Kronika polska, litewska, żmódzka i wszystkiej Rusi. Warszawa, 1846. T. 1. s. 293, 296, 303, 305 - 306, 321

46 Bielski М. Kronika, tho iesth historya świata... Krakуw, 1564. List 362, 364 v.

47 Alberto Wiiuk Koialowicz. Historiae Litvanae pars prior... Dantisci, 1650. s. 106, 116, 127.

48 Stryjkowski М. Kronika. t. I. s. 303.

49 Ibid. t. I. s. 243, 348 – 349, 356; Warszawa, 1846. s. 58, 113 i in.

50 Ibid. t. 2. s. 58.

51 Grabski A.F. Adama Naruszewicza dwie interpretacje dziejуw Polski // Adam Naruszewicz i historiografia Oświecenia. Zielona Góra, 1998. s. 80 – 81.

52 Naruszewicz А. Historia narodu polskiego. Krakуw, 1860. Т. 4. s. XXXII.

53 Ibid. Т. 4. s. 79, przypis 1 na s. 80.

54 Ibid. Т. 4. przypis 1 na s. 80.

55 Ibid. Т. 4. s. 61.

56 Ibid. Т. 4. s. XXXI.

57 Ibid. Т. 4. s. XXXI.

Поступила в редакцию 05.03.03

The article is devoted to the problem of using of the Russian chronicles in Polish studies of genealogy of Russian princes. Author pays special attention to the works of Jan Dlugosh.

Домбровский Дариуш

Институт истории Быдгощской

академии им. Казимира Великого

г. Быдгощ, Польша

tatar1_2@box.ids.pl