Пузанов В.В. Главные черты политического строя Киевской Руси Х-XI вв. //Исследования по русской истории. Сборник статей к 65-летию профессора И.Я. Фроянова / Отв. ред. В.В.Пузанов. СПб.-Ижевск: Издательство Удмуртского университета, 2001. С. 19-47
В советской историографии проблема возникновения государства рассматривалась сквозь призму становления классов. Однако, уже с 1960-х годов это положение было поставлено под сомнение рядом исследователей. В отношении Древнерусского государства важную роль сыграли труды И.Я.Фроянова, не только показавшего доклассовый характер древнерусского общества1 , но и обосновавшего мысль о городах-государствах домонгольской Руси, в которых он увидел элементы сходства с городами-государствами древности.2 Этот революционный для современной исторической науки вывод получил детальное обоснование в последующих изысканиях ученого3 и окончательно оформился в стройную концепцию генезиса древнерусской государственности в работах начала 1990-х гг.4 Положения и выводы И.Я. Фроянова имеют общеметодологическое значение для изучения проблем полито- и социогенеза Древней Руси и равностадиальных ей обществ.
С начала 1990-х годов новые взгляды начинают преобладать в отечественной науке. Переломным моментом здесь можно считать «Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В.Т.Пашуто» (апрель 1992 г.), посвященные спорным проблемам образования Древнерусского государства, в ходе которых даже некогда наиболее ортодоксальные ученые критиковали классовый подход к проблеме зарождения государственности.5
Сложнее обстоят дела с проблемой типологизации Киевской Руси Х-ХI вв. С 30-х гг. ХХ в. постепенно утверждается взгляд на нее как на раннефеодальную монархию, окончательно возобладавший в 50-60-е гг. Отход от данного постулата дается труднее всего тем современным историкам, которые лишь с рубежа 80-90-х гг. стали отказываться от примата классообразования в трактовке процессов генезиса государственности. Одним из первых начал пересмотр прежних воззрений А.П. Новосельцев, охарактеризовавший Русь Х века, как «типичное варварское государство»,6 представлявшее собой «федерацию княжеств, возглавляемую Великим князем Киевским».7 Е.А. Мельникова нашла на Руси Х века «дружинное государство», которое с конца столетия приобретает «черты раннефеодального государства», в виде огромной полиэтничной «империи» типа Каролингской и Датской.8 Выводы о «дружинном государстве» воспринял Н.Ф. Котляр.9 Древнерусское же государство первой половины ХI в., по его мнению, «можно с весомыми основаниями назвать раннефеодальной монархией».10 К кругу раннефеодальных монархий относит Киевскую Русь эпохи первых Рюриковичей и А.В. Назаренко.11
В.Я. Петрухин, плодотворно работающий над изучением проблем политогенеза в Восточной и Северной Европе эпохи раннего средневековья, практически не акцентирует внимание на социальной природе Древнерусского государства и предшествующих ему объединений. С одной стороны, он считает, что затруднительно говорить о «классовом» содержании государственной власти в древней Руси..., «феодальной» собственности первых князей и дружины на землю и т.п.».12 Сам процесс феодализации в последних работах он точно хронологически не определяет.13 Тем не менее, из отдельных штрихов следует, что Русь времен Олега уже вступила в эпоху раннего феодализма.14 Киевскую Русь В.Я. Петрухин склонен считать «генеалогической» «федерацией», которая, после Любечского съезда, превращается в «политическую».15
Взгляд на Киевскую Русь Х-ХI вв. как на раннефеодальную монархию был убедительно опровергнут в работах И.Я. Фроянова 1980-1990-х гг.16 В Киевской Руси Х века он усматривает грандиозный суперсоюз племен с центром в Киеве. Однако Русь первой половины ХI в. специально в этой связи И.Я. Фроянов не рассматривает, так как основное внимание уделяет изучению магистральных путей политогенеза и, прежде всего, формированию городов-государств.
Таким образом, вопрос о политической природе Киевской Руси требует дальнейшего изучения. Попытаемся представить собственное видение проблемы.
На материале Восточной Европы выделяется 3 основных типа суперсоюза племен (по степени /стадии/ интеграции) непосредственно предшествовавших организации общества по государственному принципу: 1) военный союз племенных союзов с целью противостояния общей внешней опасности; 2) объединение союзов племен под властью одного из них, который представлял зародыш публичной власти по отношению к остальным (Зависимость устанавливалась, по большей части, силовым путем, выражалась в уплате дани и совместных военных акциях. Порядок управления в подвластных «племенах» оставался прежним); 3) господствующий союз племен переходит к прямому управлению подвластными «племенами», посредством ликвидации (либо ограничения) местных («племенных») органов власти и замены их наместниками с «центра».17
Первые симптомы интеграции союзов племен в суперсоюзы зафиксированы источниками в отношении севера Восточной Европы. С рубежа VIII-IХ вв. скандинавы проникают на территории племенных союзов словен, кривичей, мери, веси и чуди. Последние объединяются для противостояния агрессии.18 Видимо, это был первичный суперсоюз, который со временем мог, в отношении отдельных «племен» перерасти во вторую стадию интеграции. Однако он оказался недолговечным, а последующие объединительные процессы были катализированы и возглавлены норманнами.19 В 860-е гг. одному из норманнских конунгов удалось укрепиться в Ладоге. Отголоском этих событий могут быть следы тотального пожара, зафиксированные археологами.
Утвердившись в Ладоге, варяги, естественно, пытаются взять под контроль все течение Волхова, для чего недалеко от оз.Ильмень в середине-второй половине IХ в. был срублен городок, предшествовавший Новгороду - Рюриково городище. В 860-е годы в пожаре гибнет племенной центр при впадении Псковы в Великую, и «группа мигрантов, среди которых фиксируется присутствие скандинавов, основывает укрепленное поселение», которое, как полагает С.В.Белецкий, и названо в летописном сказании о призвании «Изборском». Приблизительно в то же время, не без участия скандинавов, гибнет поселение на Труворовом городище.20 Если верить летописи, в этот период норманны утверждаются и в районе Белоозера.21
Следующий этап – распространение норманнского присутствия в районы Ростова, Мурома и, возможно, Полоцка (летопись это связывает с раздачей городов Рюриком своим мужам),22 что знаменовало вступление сформировавшегося под эгидой варягов Северного суперсоюза племен в третью, заключительную стадию интеграции. Территория последнего определяется землями союзов племен, фигурирующих в «сказании о призвании варягов» (сложна индентификация летописной «чюди») с городами Ладога, Новгород (Рюриково городище?), Муром (Чаадаевское городище?), Ростов (Сарское городище?), Полоцк, Изборск (городище, предшествовавшее средневековому Пскову?), Белоозеро (городище Крутик?)23 , располагающимися на северных, ключевых участках двух важнейших транзитных международных путей, которые привлекали норманнов. Предшествующие древнерусским городам ТРП (указаны в скобках) были, как показывает археологический материал, полиэтничны. На это же обстоятельство имеются намеки и в летописях: «...И суть новгородстии людие до днешнего дни от рода варяжьска»;24 «И по темъ городомъ суть находници варязи, а перьвии насельници в Новегороде словене, въ Полотьски кривичи, в Ростове меря, в Беле-озере весь, в Муроме мурома...».25 Здесь же проскальзывают указания на надплеменной характер нового объединения. Если раньше словене, кривичи, меря, чудь каждые «свою волость имели», «кождо своимъ родомъ владяше»,26 то теперь «всеми обладаше Рюрикъ».27
Для определения границ этого объединения не маловажно то обстоятельство, что Новгород, Муром, Ростов, Полоцк входят в тот узкий круг восточноевропейских городов (Holmgardr /Новгород/, Moramar /Муром/, Rostofa /Ростов/, Palteskia /Полоцк/, Surdalar /Суздаль/, Syrnes /?/, Gadar /?/, Kaenugardr /Киев/, Smaleskia /Смоленск/) который отражен в скандинавских географических сочинениях28 . Эти города, как бы, очерчивают район наиболее раннего активного присутствия скандинавов в Восточной Европе и, исключая Киев и Смоленск (под вопросом загадочные Сюрнес и Гадар), соответствуют, по-видимому, Северному суперсоюзу, возглавляемому варягами, на разных стадиях его формирования. На это же указывает карта распространения ланцетовидных наконечников стрел, привнесенных на Русь скандинавами.29 Топография их находок представлена, в основном, районом Смоленска и территорией союзов племен, «призвавших» варягов. В пользу этого же свидетельствуют и последующие известия, связанные с подчинением земель под власть Киева. Означенные территории в этой связи, за исключением взятия Полоцка Владимиром, больше не упоминаются.30
Вступление Северного суперсоюза в третью стадию интеграции, позволило приступить к распространению его сферы влияния во вне. Взятие войсками Олега и Игоря Смоленска, а потом Киева, ознаменовали начало новой волны норманнской экспансии, следствием чего стало расширение Северного суперсоюза на юг и перенесение резиденции русов в Киев.31
Утвердившись в Киеве, по ПВЛ, Олег наложил дани на древлян (883 г.), северян (884 г.) и радимичей (885 г.), после чего «обладая ... поляны, и деревляны, и северяны, и радимичи, а съ уличи и теверци имяше рать».32 Несколько иную картину дает Н1Л. По смерти Рюрика Игорь и Олег «налезоста Днепрь реку и Смолнескъ град», откуда пришли к Киеву.33 (Т.е, подчинены смоленские кривичи /«Смолнескъ градъ»/ и поляне /Киев/). Далее речь идет о завоевании древлян и уличей. Однако когда Игорь «примучи Углече, възложи на ня дань, и вдасть Свеньделду», то «не вдадяшется единъ град, именемъ Пересеченъ». После того как в результате трехлетней осады, город был взят, уличи, сидевшие вниз по Днепру, «по семъ приидоша межи Бъгъ и Днестръ, и седоша тамо».34 Т.е., уличи, не желая быть данниками, покинули прежние места обитования.
Таким образом, по версии Н1Л, в правление Игоря были подчинены только кривичи, поляне и древляне (а так же словене, кривичи (псковские?), меря и, возможно, чудь (весь?) на севере35 ). Характерно, что по сведениям Н1Л в походе Олега на Византию участвовали варяги, поляне, словене и кривичи.36 Это закономерно, поскольку рассказ о примучивании древлян и уличей приходится на время по окончании греческого похода.37 Удивляет отсутствие упоминания о северянах. Н1Л их не знает. Сам город Чернигов, если не считать росписи киевских и новгородских князей, русских митрополитов и новгородских архиепископов и посадников «по святомъ крешении»,38 впервые упоминается только под 1054 г. в связи с завещанием Ярослава Мудрого.39
В известной мере проясняет ситуацию трактат Константина Багрянородного «Об управлении империей», составленный в 948-952 г. Здесь наиболее ценны три известия: 1) «...приходящие из внешней Росии в Константинополь моноксилы являются одни из Немогарда, в котором сидел Сфендослав, сын Ингора, архонта Росии, а другие из крепости Милиниски, из Телиуцы, Чернигоги и из Вусеграда. Итак, все они спускаются рекою Днепр и сходятся в крепости Киоава, называемой Самватас. Славяне же их пактиоты, а именно: кривитеины /кривичи –В.П./, лендзанины и прочие Славинии – рубят в своих горах моноксилы во время зимы и, снарядив их, с наступлением весны, когда растает лед, вводят в находящиеся по соседству водоемы», впадающие в Днепр, «и отправляются в Киову. Их вытаскивают для /оснастки/ и продают росам. Росы же, купив» долбленки «снаряжают их. И в июне месяце, двигаясь по реке Днепр, они спускаются в Витичеву, которая является крепостью пактиотом росов, и, собравшись там в течение двух-трех дней, пока соединятся все моноксилы, тогда отправляются в путь...»;40 2) в ноябре «архонты выходят со всеми росами из Киава и отправляются в полюдия..., а именно – в Славинии вервианов /древлян –В.П./, другувитов /дреговичей – В.П./, кривичей, севериев /северян – В.П./ и прочих славян, которые являются пактиотами росов. Кормясь там в течение зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Киав»;41 3) «фема /печенежская – В.П./ Харавои соседит с Росией, а фема Иавдиертим соседит с подплатежными стране Росии местностями, с ультанами, дервленинами, лензанинами и прочими славянами».42
Первое сообщение породило большую литературу, касающуюся проблемы «внешней» и «внутренней Росии».43 Для нас оно важно в другом плане. В упомянутых в трактате городах исследователи усматривают, соответственно, Новгород, Смоленск, Любеч, Чернигов, Вышгород, Витичев (проблемы Самватаса мы не касаемся). Все они (исключая, видимо, крепость-пактиот Витичев) связываются Константином с собственно Росией, росами, в противоположность Славиниям: кривитеинам (кривичам), вервианам (древлянам), другувитам (дреговичам), севериям (северянам), лендзанинам (волынянам?44 ), ультинам (уличам) и «прочим славянам».45 Не трудно заметить, что указанные города46 располагаются строго по пути «из варяг в греки»47 . Кроме того – это пункты, где отмечено активное норманнское присутствие и где сидели представители Киевского князя. Константин собщает, что в Новгороде находился Святослав Игоревич. Русские летописи отмечают, что Олег посадил своих мужей в Смоленске и Любече (известие о Претиче под 968 г. и данные археологии позволяют включить в этот круг и Чернигов), тогда как в отношении других покоренных «племен» речь идет только о наложении дани. Указанные города являлись центрами союзов племен словен, кривичей смоленских, полян (Чернигов находился на поляно-северянском пограничье). То-есть, здесь отражена та территория формирующегося суперсоюза, которая, по нашей класификации, находилась на третьей стадии интеграции. Не случайно, может быть, Н1Л среди участников похода Олега отметила только варягов, полян, словен и кривичей. Они же фигурируют и в ПВЛ в качестве участников похода Игоря на Византию в 944 г.: «Игорь же совокупивъ вои многи, варяги, Русь, и поляны, словени, и кривичи, и теверце, и печенеги наа...»48 . Как видим, костяк армии в данном перечне тот же. Добавились только неопределеное «Русь» (которая, как бы ее не понимать, участвовала и в походе Олега), тиверцы, которые использовались в 907 г. как «толковины»,49 и печенеги. При этом мы не знаем, только ли смоленские кривичи участвовали, или также псковские и полоцкие.
В этой связи интересна судьба земель, образовавших в свое время Северный суперсоюз племен после расширения последнего на юг и переноса резиденции в Киев. Недавно И.Я. Фроянов предложил новую оригинальную трактовку летописных свидетельств о наложении дани на «племена» Олегом и Игорем по занятии Киева. Анализируя текст Н1Л («Сеи же Игорь нача грады ставити, и дани устави Словеномъ и Варягомъ даяти, и Кривичемъ и Мерямъ дань даяти Варягомъ, а от Новагорода 300 гривенъ на лето мира деля, еже не дають») и ПВЛ («Се же Олегъ нача городы ставити, и устави дани словеномъ, кривичемъ и мери, и устави варягомъ дань даяти от Новагорода гривенъ 300 на лето, мира деля, еже до смерти Ярославле даяше варягомъ»50 ) он, вопреки укоренившейся в историографии традиции, считает, что «Олег повелел выдать дань тем представителям северных племен, которые приняли участие в походе на Киев и обеспечили ему победу, т.е. словенам, кривичам и чуди (западной веси). Получили дань и варяги, вошедшие в состав Олегова войска. То была, вероятно, единовременная дань, или, «окуп», контрибуция». «Однако летописцы ХV-ХVI вв. перекроили старые тексты, исказив суть того, что произошло в Киеве. Далекую от исторической правды версию приняли историки...».51
И.Я. Фроянов, несомненно, прав, отвергая устоявшееся мнение о том, что Олег налагал дань на словен, кривичей и мерю, как правитель государства. Древнейший вариант, представленный в Н1Л, действительно свидетельствует, что дань платилась варягам и словенам. Но получали ли дань их союзники кривичи и меря? В этом можно усомниться. На наш взгляд, понимание всей конструкции должно быть следующим: «Игорь ... определил давать дань словенам и варягам, а кривичам и мери давать дань варягам, а от Новгорода давать варягам 300 гривен в год, ради сохранения мира». Таким образом, варяги и словене получали дань с южных покоренных территорий, кривичи и меря должны были платить дань варягам,52 а Новгород должен был откупаться от набегов викингов.
Это не противоречит сложившейся ситуации. Варяги и словене занимали господствующее положение в Северном суперсоюзе земель. Логично, что когда оформился союз словен и варягов,53 словене освободились от уплаты дани, тогда как остальные члены союза должны были платить дань не только варягам, но и словенам. Об особой роли словен свидетельствуют и другие факты: в перечне участников похода 907 г. на Константинополь они указаны вторыми (после варягов)54 ; Олег особо выделил словен из состава участников похода, приказав грекам: «шиите пре паволочите Руси, а Словеномъ кропинны»55 ; именно в Новгороде сидел, как подчеркнул Константин Багрянородный «Сфендослав, сын Ингора, архонта Росии»56 ; именно там находили себе приют и поддержку в борьбе с Киевом Владимир и Ярослав; там же по традиции, занимали столы старшие сыновья великих князей киевских и т.п. Органичная связь новгородцев, словен, и с династией, и с «варягами» несомненна. Характерны и летописные пары: «словене и варяги, кривичи и меря» и т.п. Может быть осмысляя эту связь и написал летописец загадочное: «... И суть новгородстии людие до днешнего дни от рода варяжьска»?57
В разночтениях о дани видно противоборство новгородской и киевской традиций. Известно, сколь позорно было данническое состояние.58 Это обстоятельство, с одной стороны, реалии ХI – начала ХIIв. - с другой, и побудили, по-видимому, киевского книжника «подправить» текст. Характерна и такая деталь. Касаясь новгородской дани в 300 гривен варягам, Н1Л отметила неопределенно «еже не дають», тогда как ПВЛ конкретизировала «еже до смерти Ярославле даяше варягомъ».59 Иными словами, для новгородца было важно подчеркнуть, что дань не дают, причем таким образом, чтобы было не ясно, давали ли вообще. Киевский книжник, напротив, акцентировал внимание на уплате, вплоть до кончины Ярослава.
Таким образом, расширение суперсоюза на юг и перенос резиденции русов в Киев, привели к известным изменениям в отношениях между субъектами северной «конфедерации». Кривичи, меря и, возможно, весь (летописная «чюдь»?) подчиняются Киеву, но, видимо, через посредство словен, и оставшихся на севере варягов, осевших в упоминавшихся «виках». С возвышением полян, с которыми варяги-русь заключают союз,60 началом формирования городов-государств менялся и расклад сил. Муромская и Ростовская (с Белоозером) земли попадают в непосредственную сферу влияния Киева и других полянских центров. Некоторые территории отпадают, возможно, из под власти русов. Так, из летописи следует, что в последней четверти Х в. в Полоцке, находился Рогволод, который не зависел ни от Ярополка Киевского, ни от Владимира Новгородского. В Турове сидел некий Туры. Обстоятельства их появления там туманны. Можно думать, что эти центры были заняты какими-то варяжскими дружинами, вожди которых, могли быть никак не связаны с Рюриковичами: «Рогволодъ пришелъ и-заморья, имяше власть свою в Полотьске, а Туры в Турове...».61 Впрочем, нельзя исключать и их связи с летописными мужами Рюрика, которые получили от него города, и которые, или их преемники, могли, со временем, стать самостоятельными князьями. Благоприятная ситуация для этого могла наступить с уходом Олега и Игоря на юг, когда они были заняты «обустройством» новых владений.
Менялся и статус словен, которые к середине Х века оттесняются полянами, но сохраняют особое положение. В начале ХI века Ярослав «урокомъ дающю дань Кыеву 2000 гривен от года до года, а тысяще Новегороде гридемъ раздаваху; и тако даяху въси князи новгородстии, а Ярославъ сего не даяше къ Кыеву отцу своему».62 К какому времени относится начало такого («тако даяху въси князи новгородстии») положения дел (в Новгороде до него сидели Святослав и Владимир, а «по святом крещении» Вышеслав) - неизвестно. Мы не знаем и происхождения взымаемой дани. Возможно она взималась не со словен, а с других племен и перераспределялась через Новгород. В этом плане словенам так же было выгодно сокращение поставок в Киев, поскольку они больше могли оставить у себя. Несомненно, что данный вопрос ждет отдельного исследования. Однако состояние источниковой базы таково, что получение сколько-нибудь прочных фактов гипотетично.
Таким образом, в середине Х века, если опираться на письменные источники, ядром развивающегося суперсоюза «племен» являлась территория, очерченная городами Киев, Вышгород, Чернигов, Любеч (полянская земля включая, возможно, западно-северянское пограничье), Смоленск (смоленские кривичи), Новгород (словене). Она охвачена 3-й высшей стадией интеграции. «Все славинии» (волыняне /лендзяне/, северяне, дреговичи, древляне, часть кривичей) Константина Багрянородного, платившие дань Руси, находились на второй стадии интеграции. Наконец, некоторые племена вступали в военный союз с Киевом. Таковыми могли быть перечисленные ПВЛ в конце списка участников похода 907 г. на Константинополь вятичи, хорваты, дулебы, тиверцы. Характерно упоминание последних и среди участников похода 944 г.63
Сложнее обстоят дела в отношении районов Ростова, Белоозера, Мурома, Изборска-Пскова (о Полоцке речь велась выше). При анализе текста летописей, на время забывающих о них и вновь вспоминающих в связи с действиями князя Владимира, создается впечатление, что ситуация со времен Рюрика не менялась, и они по прежнему были привязаны к основному ядру 3-й стадией интеграции. В пользу этого же свидетельствует и анализ археологических данных. Именно в первой половине Х века «восточная торговля достигает апогея». Важнейшую роль в ней играют район Ростова - Ярославского Поволжья, Муром. Интересно, что клады-гиганты дирхемов «размещены на главных коммуникациях от Булгара к Балтике (Муром, Полоцк, Великие Луки, устье Волхова)».64 Тогда же усиливается норманнское присутствие на северо-востоке.65 В пользу этого свидетельствуют и восточные авторы, рисующие картину оживленного торгового обмена с участием русов и упоминающие 3 центра (группы) русов, с одним из которых, «Арсой» («Арсанией») исследователи, небезосновательно, отождествляют Ярославское Поволжье и район Ростова.66 Что касается псковских кривичей, то они, видимо, находились в орбите Новгорода. Там зафиксировано так же заметное присутствие скандинавского элемента.67 Несомненно, что связь территорий прежних субъектов Северного суперсоюза с Новгородом, Смоленском и Киевом поддерживалась оживленными контактами на Волжском и Днепровском торговых путях и их ответвлениях. Ясно так же, что и в Новгороде, и в Киеве прилагали все усилия по удержанию позиций в этих стратегически важных пунктах.
Следовательно, мы можем предполагать, что не только территория вдоль пути из «Варяг в греки» находилась на третьей стадии интеграции, но и изначальная территория Северного суперсоюза. Лишь Полоцк на определенном этапе, видимо, выпал из этой обоймы, до взятия его Владимиром в 980 г. В середине Х века, после погрома, устроенного Ольгой, 3-я стадия интеграции распространяется на древлянскую землю.68 Походы Святослава ввели в круг данников вятичей. Вероятно, контроль за данной территорией осуществлялся из Мурома и Чернигова. Большая часть вятичской территории была охвачена третьей стадией интеграции, видимо, при Владимире Святославиче.69 Однако еще во второй половине ХI в. Владимир Мономах воевал с неким Ходотой и его сыном.70
Завершение формирования суперсоюза с центром в Киеве приходится на правление Владимира Святославича, когда происходит окончательное подчинение под дань восточнославянских племен, а в важнейшие центры назначаются княжеские наместники.71 Однако сам перечень столов, на которых оказались сыновья Владимира (Новгород, Полоцк, Туров, Ростов, Муром, Владимир /Волынский/, Тмутаракань и Древлянская земля /«Деревехъ»/, Смоленск, Псков /Изборск «Сказания о призвании варягов»?/)72 , показывает, что процесс этот был не единовременным. В Новгороде, Полоцке, Ростове, Муроме, Изборске мужи были посажены еще Рюриком,73 в Смоленске – Олегом, в древлянской земле, видимо, - Ольгой (Святослав там посадил сына Олега74 ). То есть, указанные центры75 уже к тому времени были охвачены высшей стадией интеграции в рамках суперсоюза.
В отношении остальных точной информации нет. Если принять во внимание «лендзян»-волынян Константина Багрянородного, то эта территория рано входит в круг данников Киева. Однако сам город Владимир-Волынский, судя по названию, был основан Владимиром Святославичем, как важный форпост на западном и юго-западном направлении русо-полянской экспансии. Видимо, это произошло в период борьбы за Перемышль и Червен - предмет соперничества с Польшей и, возможно, Чехией. В данной связи интересен поход Владимира на хорватов, помещенный в ПВЛ под 992 г., о результатах которого умалчивается.76 Важное значение города отразится и в «завещании» Ярослава, когда он войдет в круг главнейших центров Руси, в которых вокняжились Ярославичи.77
Дреговичи («другувиты») упоминаются Константином Багрянородным в той же связи, что и «лендзяне». Обстоятельства окончательной интеграции этой территории в состав Киевской Руси не ясны. Упоминание Туры, от которого «туровци прозвашася»,78 возможно лишь изложение этимологической легенды.79 Однако, представляется, что здесь содержится и известный намек на пришлость княжой власти, и на ее связь с одним из норманнских вождей. Как бы там ни было, Туров упоминается в ПВЛ в связи с раздачей Владимиром городов сыновьям.
Тмутаракань, не славянская по этническому составу населения, вошла под протекторат Руси, судя по всему, при том же Владимире.80
Наконец, мы не знаем, какие города «раздая» Владимир отобранным им варягам, после утверждения в Киеве.81 Вероятно, среди них были и некоторые из вышеперечисленных.
В исторической литературе неоднократно обращалось внимание на то, что многие «племена» приходилось покорять повторно, как следствие весьма слабой их интеграции в рамках формирующейся Киевской Руси. Вряд ли возможно ставить под сомнение реальность такого положения дел. Однако повторные походы, на наш взгляд, могли быть вызваны не только попытками «племен» освободиться из под «опеки» Киева, но и включением их в третью стадию интеграции. Какими средствами это достигалось, видно на примере древлян. Возможно, этими обстоятельствами был вызван и поход Владимира на радимичей, которые, по свидетельству ПВЛ, были подчинены еще Олегом.82 Само выражение, подытоживающее результаты акции, «и платять дань Руси, повозъ везуть и до сего дне»,83 содержит указание на новый характер зависимости, который сохранялся и во времена летописца. То же самое можно предположить и в отношении двух походов на вятичей.84 Интересна и такая деталь. Из 83 стационарно исследованных археологами городищ IХ – начала ХI в. 24 (28,9 %) «прекратили существование к началу ХI в. Всего из археологически изученных древнерусских укрепленных поселений не дожили до середины ХII в. 37 (15,3 %) из 242 памятников. Гибель большинства из них на рубеже Х-ХI вв. объясняется не только ударами кочевников, но и становлением единого государства Руси».85 Это яркий показатель того, что господство Киева распространялось не столько посредством «рядов», как полагает В.Я. Петрухин,86 сколько с помощью насилия (следствием которого и были «ряды»). А Рюриковичи, в прямом смысле слова, утверждались на костях «племенных князей».
Распад родоплеменных связей, явственно обозначившийся ко второй половине Х века, способствовал активизации процессов трансформации племенных союзов в города-государства.87 Однако процесс этот протекал не равномерно. Если, например, на территории полян и словен первые симптомы организации общества на территориальных началах фиксируются, по летописям, по крайней мере с конца второй трети Х столетия,88 то в отдельных регионах вятичского мира родоплеменные отношения были сильны, видимо, еще при Владимире Мономахе.89 Таким образом, различия в темпах политогенеза и в характере интеграции между различными субъектами суперсоюза сохранялись. По мере оформления городов-государств происходила трансформация сложного (включающего в себя элементы, связанные разным уровнем интеграции) суперсоюза «племен» в федерацию земель (городов-государств) с центром в Киеве. Асинхронность политогенеза в различных частях восточнославянского мира придавала Киевской Руси конца Х-начала ХI в. сложный и неоднородный характер – она сочетала в себе элементы и суперсоюза «племен» и федерации земель. Окончательно «федерация» оформляется в середине ХI в. Ядром ее станет собственно бывшая полянская земля, включая и районы наиболее сильного полянского влияния. Рассмотрим, в общих чертах, процесс складывания и характер данной федерации.
В науке давно обращено внимание на тот факт, что до второй половины ХI в. киевские князья не сажали своих сыновей в Чернигове и Переяславле, занимавших, на момент завещания Ярослава Мудрого (1054), высшую ступень в иерархии русских городов, после Киева. Удовлетворительного объяснения этот феномен не получил. Наиболее аргументировано мнение, что указанные города входили в великокняжеский домен.90 Из современных историков эту точку зрения активно отстаивает В.Я. Петрухин. Однако собственные наблюдения известного исследователя противоречат такой постановке вопроса. Так, В.Я. Петрухин верно подмечает «триединство Киева, Чернигова и Переяславля», упоминание о котором в источниках относятся к Х веку.91 Напрашивается в этой связи вопрос, что это за домен, который держался на «триединстве» городов? По мнению автора, «ряд» Ярослава, по которому он разделил перед смертью «домен» между сыновями, был уже шагом «к «отчинному» – феодальному (удельному) распределению и наследованию столов». Однако «легитимность «отчинной» княжеской власти должны были признать главные города Русской земли – Киев, Чернигов и Переяславль и «тянувшие» к ним волости». Более того – раздел Руси, по В.Я. Петрухину, был предопределен как «рядом» Ярослава, так и «вечевым строем» городов».92 В этой связи мысль о «генеалогической федерации», «объединяемой княжеским родом», которая с 1096 г. «должна была превратиться ... в политическую (выделено В.Я. Петрухиным)»93 - выглядит не вполне логичной. Из положений самого автора напрашивается вывод, что политическую жизнь того времени определяли не столько межкняжеские отношения, сколько отношения между городами.
Не последовательны и построения А.В. Назаренко. С середины 1980-х гг. он отстаивает идею родового сюзеринитета Рюриковичей, в трактовке весьма близкой к построениям представителей “теории родового быта” и проводит аналогии с Франкским королевством. При этом полагает, что “завещание” Ярослава Мудрого устанавливает порядок сеньориата, а до этого все братья были равны.94 Вряд ли можно отрицать родовой характер княжеской власти и значимость принципа родового старшинства. Но сводился ли только к ним порядок наследования? В этом следует усомниться. Сам А.В. Назаренко верно указывает на “принципиальное отличие” престолонаследования во Франкском государстве IХ в. и на Руси ХI в: “У франков обладание императорским титулом не было связано с владением какой-то определенной (так сказать, “стольной”) областью...”, тогда как на Руси “сеньориат был связан с обладанием богатым Киевским княжеством...”95 Значит и в данном случае дело не столько в родовом сюзеринитете, сколько в городах, выстраивавшихся в иерархию “старших” и “младших”, под которую подстраивалась и которой определялась, в значительной степени, родовая иерархия князей.
На наш взгляд, особая роль Киева, Чернигова и Переяславля определялась тем, что они сформировались на основе полянской земли, занимавшей господствующее положение в восточнославянском мире. Господство поддерживалось усилиями всех полянских центров, участвовавших в эксплуатации подвластных “племен”.96
Для понимания природы Киевской Руси первой половины ХI в. важное значение имеют летописные свидетельства о противостоянии Ярослава и Мстислава Владимировичей. По сообщению ПВЛ, в 1023 г. Мстислав из Тмутаракани выступил против Ярослава с «козары и касогы». Однако, когда он подошел к Киеву, Ярослава там не оказалось: он «сущю Новегороде». Тем не менее киевляне «не прияша» Мстислава, после чего «онъ же шедъ, седе на столе Чернигове...».97 Между тем Ярослав подавил мятеж волхвов в Суздале, и возвратясь в Новгород послал по варягов. Получив помощь, он, вместе с Якуном, «княземь варяжськимь», двинулся на Мстислава. Войска встретились на Листвене. Мстислав «постави северъ в чело противу варягомъ», а «сам дружиною своею» (видимо, с приведенными хазарами и касогами) «ста ...по крилома». Грозовой ночью Мстислав начал битву, в ходе которой варяги «трудишася ... секуще северъ». Потом князь ввел в бой дружину «и нача сечи варяги». Складывается впечатление, что в бою участвовали только три силы: варяги (на стороне Ярослава), северяне и хазаро-касожская дружина (на стороне Мстислава). Да и после победы Мстислав радовался, глядя на поле битвы: «Се лежить северянинъ, а се варягъ, а дружина своя цела».98 Казалось бы, Ярослав, бежавший с Якуном, повержен. Однако Мстислав, через послов, великодушно обратился к брату: «Сяди в своемь Кыеве: Ты еси старейшей братъ, а мне буди си сторона». Но и после этого «не смяше Ярослав ити в Кыевъ, дондеже смиристася». Создалась ситуация, когда Ярослав сидел в Новгороде, Мстислав в Чернигове, а в Киеве «беяху ... мужи Ярославли». Только в 1026 г. (1025 г. в ПВЛ пропущен) «Ярославъ совокупи воя многы, приде Кыеву, и створи миръ с братом своим Мьстиславом у Городьця. И разделиста по Днепръ Русьскую землю: Ярославъ прия сю сторону, а Мьстиславъ ону. И начаша жити мирно и в братолюбьстве, и уста усобица и мятежь, и бысть тишина велика в земли».99 По смерти Мстислава в 1036 г., «перея власть его всю Ярославъ, и бысть самовластець Русьстей земли».100
В летописном материале много неясного. Летописец описывает события сквозь призму деятельности князей.101 Однако, при таком подходе, возникает масса вопросов, на которые нельзя получить ответ, если следовать буквально тексту источника. Не понятно, например, почему Ярослав, когда Мстислав подошел к Киеву, оказался в Новгороде. Вряд ли поход брата застал его врасплох, т.к. о начале его летописец упомянул под предшествующим годом. Собственно этим и исчерпывается информация за 1023 г. Думается это не случайно. Можно, конечно, предположить, что узнав о походе, Ярослав отправился в Новгород за помощью. Однако он, почему-то, медлит, не спешит отстаивать Киев. Вместо этого князь отправляется к Суздалю, якобы для подавления мятежа волхов, и только тогда посылает за помощью к варягам. В битве на Листвене с его стороны упомянуты только варяги. Даже после того, как Мстислав, «великодушно», уступил ему Киев, он «не смяше ити в Кыевъ», в котором оставались его мужи. Лишь спустя 2 года, если верить летописи, после поражения, Ярослав уже не с варягами, а с «воя многы» (т.е., с народным /в основе, видимо, новгородским/ ополчением) пришел к Киеву. Любопытна и фраза, аналогичная приведенной за 1098 г.:102 «...И створи миръ с братом своим ... у Городьця»103 . Вряд ли она более точно отразила суть событий, чем запись 1098 г. В свою очередь, Мстислав, победив соперника, не только не торопится занять Киев, но и «уступает» его побежденному, который не спешит этим воспользоваться. Из текста только ясно, что он Ярослава не боялся. На проснувшуюся у него совесть, что поднял руку на старшего брата, тоже не похоже. Следовательно, нужно искать другую причину.
Определенной зацепкой для распутывания клубка вопросов может послужить позиция киевлян, которые отказались принять Мстислава. Однако считать их верноподданными Ярослава на том основании, что там сидели мужи последнего, тоже нельзя. Мы не видим никаких попыток с их стороны оказать Ярославу помощь. Ясно одно, что с позицией киевской общины Мстислав вынужден был считаться. Но в чем она заключалась? Если они хотели Ярослава - непонятно его промедление. Чтобы собрать на севере народное ополчение, нужно было время, но не столь долгое. В событиях 1036 г., когда печенеги осадили Киев, Ярослав был куда расторопнее, и во-время поспел на помощь с новгородцами и варягами.104 К тому же, оставлять Киев на длительное время при таких условиях - грозило потерей власти.Не ясна и позиция новгородцев, о которых не упоминается в качестве участников сражения на Листвене.
Позиция Новгорода – разговор особый. О конфликте между новгородцами и Ярославом в это время могут свидетельствовать сообщения Новгородской Четвертой, Пятой, Никоновской и Тверской летописей под 1020 (6528) г.105 , Московского свода конца ХV века, Софийской первой, Типографской, Воскресенской летописей – под 1019 (6527) г.106 : “Костянтинъ же тогда беше въ Новегороде, и разгневася на нъ Ярославъ, и поточи и Ростову; на 3 лето повеле оубити и въ Моуроме, на Оце реце ”. В Н1Л, в перечне новгородских князей, сказано: Ярослав, “...идя къ Кыеву, и посади в Новегороде Коснятина Добрыница. И родися у Ярослава сынъ Илья, и посади в Новегороде, и умре. И потом разгневася Ярославъ на Коснятина, и заточи и; а сына своего Володимира посади в Новегороде”.107 Следовательно, Константин был убит где-то в 1022/24 гг. То есть, накануне или в начале выступления Мстислава. Учитывая, что Константин был заточен в Ростове, а убит в Муроме, суздальский поход Ярослава мог быть вызван этими обстоятельствами. Ярослав должен был опасаться возможного (а может, уже, и реального) альянса Мстислав - Константин. Но этим загадки суздальского похода не исчерпываются. Ярослав, по логике вещей, учитывая предстоящую схватку с братом, не мог не предпринять попытки набора на северо-востоке “воев”. Однако ни малейшего намека на этот счет источники не содержат. Видимо, попытка не удалась. Неудача могла объясняться противодействием местных общин, которые, вероятно, уже находились в сфере влияния Чернигова.108 Интересно, что и Н1Л, и, в значительной степени, ПВЛ устроили заговор молчания вокруг событий того времени. Не значит ли это, что Ярослав подвергся сильному шантажу, о котором не хотели вспоминать?
Вероятно, Новгород смог выхлопотать себе какие-то уступки, т.к. потом мы видим “воев” в войске Ярослава 1026 г. Большинство их, несомненно, должны были составлять новгородцы. О характере “льгот” новгородцам судить преждевременно. Возможно, в числе прочего, им передавались в сферу влияния соседние финно-угорские племена. Не случайно, быть может, Ярослав в 1030 г. ходил на чудь, победил их и поставил город Юрьев.109
В свою очередь, Чернигов, как следует из текста, принял Мстислава, после чего тот посчитал себя вправе претендовать на левобережную, если считать по Днепру, Русь. Видимо, два года после битвы прошли в напряженных переговорах не только между князьями, но и черниговской и киевской общиной, возможно, с участием новгородцев. Вокняжение в Чернигове Мстислава делало город независимым от старейшего Киева, и давало ему старейшинство над доброй половиной русских земель. Естественно, это не входило в планы Киева, который хотел сохранить прежний статус и подыскивал удобные варианты, не спеша встать стеной за Ярослава. В итоге, был заключен мир, который юридически оформил случившийся раздел Руси. Единственно чего смог добиться Киев - сохранения статуса старейшего города, что подтверждалось и княжением в нем «старейшего» в княжеском роде. Это обеспечивало взаимодействие двух центров по отношению к заграничным походам (в 1031 г. «идоста на Ляхы»)110 и, вероятно, по отношению к русским землям. Возможно и в этой связи Киев не решился открыть ворота Мстиславу, так как в противном случае, Чернигов мог принять старейшего - Ярослава, и еще больше упрочить свои позиции по отношению к Киеву.
О драматизме событий, отнюдь не исчерпывающемся сражением на Листвине, говорят и цитировавшиеся строки летописи: “И начаша жити мирно и в братолюбстве, и уста усобица и мятеж, и бысть тишина велика в земли».
Из вышесказанного можно сделать вывод, что вокняжение в Чернигове давало Мстиславу право на левобережную часть Руси и, наоборот, с его смертью все приходит в прежнее состояние. Как русо-полянский город, Чернигов имел право на участие в данях с подвластных племен.111 Окончательное разграничение сфер влияния, видимо, связано с занятием Чернигова Мстиславом. Не в последнюю очередь этим, наверное, и объясняются длительные переговоры и князей, и представителей заинтересованных городских общин. В пользу того, что не только обладание Киевом, но и Черниговом, и Переяславлем давало право власти над определенной частью Русских земель (соучастия во власти), свидетельствует так же завещание Ярослава112 .
Перед смертью Ярослав Киев поручил «старейшему сыну» Изяславу, Чернигов – Святославу, Переяславль - Всеволоду, Владимир-Волынский - Игорю, а Смоленск - Вячеславу.113 При этом, как свидетельствует Н1Л и «Статьи, находящиеся в рукописи Археографической комиссии перед комиссионным списком Н1Л» (подтверждаемые рядом летописных сводов), три старших брата «разделиша землю: и взя болшии Изяславъ Кыевъ и Новгород и иныи городы многы киевьскыя во пределех; а Святославъ Черниговъ и всю страну въсточную и до Мурома; а Всеволод Переяславль, Ростовъ, Суздаль, Белоозеро, Поволжье».114
Как и в ситуации 1024/26 гг., видим, что киевский князь обладает властью над всеми землями до тех пор, пока нет князя в Чернигове и, как в последнем случае, в Переяславле. При этом к каждому городу «тянет», помимо собственной волости, определенная часть русских земель. Впоследствие в Новгороде к каждому из пяти концов, «тянула» одна из пятин, что отражало, вероятно, более раннюю практику деления сфер влияния в волости между городскими концами. Возможно такая практика была и в других городах. Думается, это явления одного порядка. И ни то, ни другое, не имеют отношения к процессу формирования домена, а лежат в плоскости, возможно, еще межплеменных отношений. По крайней мере, они зарождаются на стадии разложения родоплеменного строя, и связаны с процессом становления городов и городовых волостей. Не маловажно, что территория, которая оказалась под властью Мстислава Владимировича, контролировавшего Чернигов и Переяславль, совпадала, судя по всему, с владениями Чернигова и Переяславля, обозначенными по ряду Ярослава.
В данной связи интересна запись Ипатьевской летописи под 1195 г. когда Рюрик, Всеволод и Давыд «послаша моужи своя ко Ярославоу и ко всимъ Олговичемъ, рекше емоу: целоуи к намъ крестъ со всею своею братьею, како вы не искати отчины нашея Кыева и Смоленьска под нами и под нашими детми, и подо всимъ нашимъ Володимеримь племенемь, како насъ розделилилъ дедъ нашь Ярославъ по Дънепръ».115 Однако по ряду Ярослава Всеволоду достается та же cторона Днепра, что и Святославу, а правая – Изяславу. Более того, Ярослав раздает сыновьям столы, но намеков на раздел по Днепру нет. Вероятнее всего, тогда было юридически оформлено выделение из Черниговской федерации - Переяславльской. Тем не менее, сам факт раздачи столов в общественном сознании, как видно из летописи, мог отождествляться с разделом по Днепру. Характерно, что по Днепру делилась Русь так же Ярославом и Мстиславом. Такое деление, судя по всему, отражало реальное соотношение сил и связано с исторической традицией. На помощь Киеву Претичь в 968 г. пришел с «оноя страны Днепра».116 Мстислав говорит о границе по Днепру как естественной, само собою разумеющейся: «Сяди в своемь Кыеве: ты еси старейшей брат, а мне буди си сторона».117 Так можно сказать как о чем-то реально существующем. Киевская, левая сторона Днепра - исконная территория полян и земли к ней тянувшие. Правая, черниговская сторона – территория колонизованнная полянами за счет северян, и тянувшие к ней земли. Днепр, таким образом, разделял сферы полянского влияния на западную (Киевскую) и восточную (Черниговскую). Вероятнее всего, никакого раздела Ярославом по Днепру не было. Упоминания же о разделе были вызваны исторически сложившимся делением и попыткой распространить его на межкняжеские отношения. Имя Ярослава, в данном случае, должно было использоваться как внешняя санкция для обоснования политических устремлений Мономашичей.
Таким образом, Киевская, Черниговская и Переяславская земли в ХI веке предстают как союзы (федерации) земель.118 Киевская Русь ХI в. в целом -предстает как сложный союз (федерация) земель, державшийся на триединстве трех главных полянских центров, при сохраняющемся старшинстве Киева. К концу столетия процесс формирования городов-государств вступит в заключительную фазу, что приведет не только к ослаблению зависимости Чернигова и Переяславля от Киева, но и поставит под угрозу самое существование федерации. Чернигов и Переяславль окажутся в противоречивой ситуации. Стремлением к ликвидации остатков зависимости от Киева, они разрушали и сложившуюся политическую систему, на которой зиждились и возглавляемые ими федерации, как составные части сложного союза земель. К тому же эти процессы совпали с обострением внешней угрозы со стороны степи. В этих условиях на Любечском съезде 1097 г. оформляется новый союз Киева, Чернигова и Переяславля (“триумвират”), предусматривавший фактическое равенство сторон и направленный как против половецкой угрозы, так и против сепаратизма оформлявшихся городов - государств, стремившихся выйти из единого политического пространства.119
Соучастие полянских городов во власти Киева над подвластными “племенами” закономерно, поскольку завоевания осуществлялись силами всех полян. Однако в Х веке ни Чернигов, ни, тем более, Переяславль (основанный в конце столетия Владимиром) не обладали самостоятельностью и не выделялись среди других полянских городов, тянувших к стольному Киеву, таких как Вышгород, например, Любеч, или основанный Владимиром, но быстро возвышавшийся Белгород. Завершение распада родоплеменных связей и формирование территориально-общинных структур, ускоренное массовым притоком иноэтничных элементов, разрушали, постепенно, былое полянское единство, что вело к противоречию между отдельными центрами и Киевом. Возвышение Чернигова происходит, по-видимому, в первой четверти ХI века, что нашло отражение в событиях 1024-1026 и последующих годов (до смерти Мстислава), когда сложившиеся обстоятельства, связанные с деятельностью Тмутараканьского князя, позволили Чернигову получить известные элементы самостоятельности. Тогда же, вероятно, и были договорно определены те земли, которые тянули к Чернигову. Иными словами – произошло договорное (юридическое) перераспределение сфер влияния, закреплявшее уже сложившуюся (или складывавшуюся), в основных чертах, систему отношений.
Каким путем и когда она сформировалась – неизвестно. Однако некоторые предварительные соображения высказать можно. В результате похода Олега на Киев поляне были подчинены, и стали платить дань. Союз норманнов-русов и полян намечается в правление Игоря. Усиление полянского элемента и ослабление норманнского приходится на правление Святослава и, особенно, Владимира.120 До возвышения полян, главным союзником русов были словене, а Новгород, после переноса центра суперсоюза в Киев, приобретал особо ключевое значение. Контроль района Новгорода-Ладоги позволял контролировать Поволжье и Ростов. Здесь же рукой было подать до варягов, с помощью которых можно было, в случае необходимости, усилить свои позиции и на юге. Опыт Владимира и Ярослава – тому подтверждение. В сферу влияния Чернигова Ярославско-Ростовский регион, видимо, попал тогда, когда, во-первых, возвысилась полянская община и, во-вторых, восточная экспансия соединила территорию “метрополии” напрямую с Муромом. Это могло произойти не ранее восточных походов Святослава. Присоединение Тмуторокани Владимиром,121 еще более усилило позиции полян на юго-востоке. Поэтому переход этого района в сферу влияния Чернигова мог произойти не ранее правления Святослава и не позднее первых лет княжения Ярослава Мудрого.
Возвышение Переяславля, вошедшего, по крайней мере, с 1024-1026 г. в сферу влияния Чернигова, объяснялось, надо полагать, не только его стратегически важным положением, консолидацией общины и возросшей мощью, но и противоречиями между двумя старейшими городами – Киевом и Черниговом. На первых порах это было на руку Киеву, т.к. способствовало ослаблению Чернигова. О стремлении Киева воздействовать на подчиненные Чернигову земли, поощряя сепаратизм, имеются косвенные указания, связанные с действиями Мстислава Владимировича в 1096 г.122 “Завещание Ярослава,” носило, по сути, античерниговский характер, раздробляя Черниговскую федерацию. Однако впоследствие это обернулось против самого Киева, так как стремление Переяславля и Чернигова к полной самостоятельности побуждало их объединять усилия, что наглядно проявилось в ситуации с Ярославичами.
Итак, в начале второй половины ХI в. Киевская Русь представляла собою сложную «федерацию» (союз) земель, состоявшую из «федераций» (союзов) земель – Киевской (Киевская, Туровская, Волынская, будущая Галицкая, Смоленская земли), Черниговской (Чернигово-Северская, Муромо-Рязанская земли, Тмутаракань с волостью), Переяславской (Переяславская, Ростово-Суздальская земли и тянувшие к последней территории). Новгородская и Полоцкая земли находились на особом статусе, при этом первая входила в сферу влияния Киевской федерации. Что касается Полоцкой земли, то Киев претендовал, с разной степенью успеха, на ее включение в орбиту своего влияния, хотя, судя по сообщению Ларентьевской летописи под 1128 г.,123 мало был уверен в положительном результате и историческом праве на нее. Как видим, на основе Северного суперсоюза образовались Новгородская, Полоцкая, Ростово-Суздальская и Муромо-Рязанская земли (к Северному суперсоюзу относилась только собственно Муромская земля). При этом две первые сохранили свой особый статус, а две последние были разделены между Черниговским и Переяславским союзами. Ядром Киевской федерации стала западнополянская территория в сферу влияния которой вошли земли на западном и северном направлении полянской экспансии.
Черниговская и Переяславская земли формировались в зоне поляно-северянского синтеза. На первых порах здесь главную роль играл Чернигов, в сферу влияния которого входили земли на восточном направлении полянской экспансии. Первоначально к восточно-полянскому ядру тянули, видимо, племенные территории северян и вятичей (может быть – часть племенной территории муромы). Со временем, не ранее конца второй – начала последней трети Х века, в сферу влияния вошли Ростово-Суздальская и Муромская земли. Это объяснялось как удобством координации полянского господства в восточнославянском мире, так и, возможно, стремлением раздробить территории бывшего Северного суперсоюза, которые, единым фронтом, могли весьма эффективно противостоять южному этнополитическому ядру. Со времен Мстислава Владимировича, по крайней мере, сюда вошла и Тмутаракань со своими владениями. Не позднее середины 50-х гг. ХI в. происходит разделение Черниговской федерации на собственно Черниговскую и Переяславскую. При этом территории и той, и другой не составляли единого цельного ядра, а были разорваны владениями друг друга и кочевых народов. Такое выделение было осуществлено не без влияния Киева, пытавшегося ослабить влияние своего основного соперника - Чернигова. Это естественное деление полянской экспансии на западную и восточную (по Днепру), могло быть подкреплено внешней санкцией, исходившей от Ярослава или приписываемой ему.
1 Фроянов И.Я. Киевская Русь. Очерки социально-экономической истории. Л.,1974.
2 Фроянов И.Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. Л.,1980. С. 216-243.
3 Становление и развитие раннеклассовых обществ. Город и государство / Под ред. Г.Л.Курбатова, Э.Д. Фролова, И.Я. Фроянова. Л., 1986; Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988.
4 Фроянов И.Я. 1) К истории зарождения Русского государства // Из истории Византии и византиноведения / Под ред. Г.Л. Курбатова. Л.,1991; 2) Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IХ - начала ХIII столетия. СПб., 1992.
5 См.: Пузанов В.В. О спорных вопросах изучения генезиса восточнославянской государственности в новейшей отечественной историографии // Средневековая и новая Россия. Сб. научн. ст. к 60-летию И.Я. Фроянова / Отв. ред. В.М.Воробьев, А.Ю.Дворниченко. СПб., 1996. С. 148-167.
6 Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990. С. 229. – Под «варварским» АП. Новосельцев понимал «феодализирующееся» государство (Там же. Прим. 676).
7 Новосельцев А.П. 1) Принятие христианства Древнерусским государством как закономерное явление эпохи // История СССР. 1988. № 4; 2) Образование Древнерусского государства и первый его правитель // Вопр. истории. 1991. №2-3.
8 Мельникова Е.А. 1) К типологии становления государства в Северной и Восточной Европе (Постановка проблемы) // Образование Древнерусского государства. Спорные проблемы: Чтения памяти чл.-кор. АН СССР В.Т. Пашуто. Москва, 13-15 апреля 1992 г. Тез. докл. / Отв. ред. А.П. Новосельцев. М., 1992. С. 38-41; 2) К типологии предгосударственных образований в Северной и Северо-Восточной Европе (Постановка проблемы) // Древнейшие государства Восточной Европы. Материалы и исследования. 1992-1993 годы. М., 1995. С.16-33.
9 О взглядах Н.Ф.Котляра на Русь IХ-Х вв. см.: Пузанов В.В. О спорных вопросах ... С. 153-160.
10 Котляр Н.Ф. Древнерусская государственность. СПб., 1998. С. 150.
11 Назаренко А.В. Порядок престолонаследия на Руси Х-ХII вв.: наследственные разделы, сеньорат и попытки десигнации (типологические наблюдения)// Из истории русской культуры. Т.1. (Древняя Русь). М., 2000. С.501 и др.
12 Петрухин В.Я. Древняя Русь: Народ. Князья. Религия // Там же. С. 131, прим. 15.
13 См. напр.: Там же. С. 135-136.
14 Например, он пишет: «Сложнее обстоит дело с другой функцией Олега – «кормильца» малолетнего Игоря. Конечно, «кормильство» – традиционный институт в раннефеодальном обществе...» и т.д. – Там же. С. 142.
15 «Перефразируя В.О.Ключевского, можно сказать, что «федерация» русских земель должна была превратиться из «генеалогической», объединяемой княжеским родом, в политическую...». – Там же. С. 195-198.
16 См. выше, прим. 2-4.
17 В реальной жизни выделенные типы суперсоюзов, естественно, редко встречались в «чистом виде», а прохождение стадий интеграции не обязательно было строго последовательным. – См.: Пузанов В.В. Этапы становления и развития древнерусской государственности// Государство и общество: проблемы федерализма и самоуправления: Матер. Всероссийской научно-практической конференции. Ижевск, 14-15 января 1999 г./ Отв. ред. М.Ю. Малышев, В.В. Пузанов. Ижевск, 1999. С. 8-14.
18 Повесть временных лет / Под ред. В.П. Андриановой-Перетц. Изд. 2-е, испр. и доп. СПб., 1996. С.12-13 (далее – ПВЛ); Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов // ПСРЛ. Т.3. М., 2000. С. 106-107 (далее Н1Л).
19 См.: Пузанов В.В. 1) К вопросу о генезисе восточнославянской государственности //Актуальные проблемы дореволюционной отечественной истории. Материалы науч. конф. посвящ. 20-летнему юбилею УдГУ, 23 окт. 1992 г., Ижевск / Отв. ред. В.В.Пузанов. Ижевск, 1993. С.21-44; 2) У истоков восточнославянской государственности // История России: народ и власть. СПб., 1997. С.5-48.
20 Белецкий С.В. 1) Возникновение города Пскова (к проблеме участия варягов в судьбах Руси) // Шведы и Русский Север (К 210-летию А.Л. Витберга). Материалы Международ. научного симпозиума / Отв. ред В.В. Низов. Киров, 1997. С.139-152; 2) Начало Пскова. СПб., 1996. – Ср.: Куза А.В. Новгородская земля // Древнерусские княжества Х-ХIII вв. М., 1975. С.154-155.
21 ПВЛ. С.13; Н1Л. С. 106; ПСРЛ. Т.2. М., 1998. Стб. 14.
22 ПВЛ. С. 13; ПСРЛ. Т.2. Стб. 14-15.
23 Поскольку археологических слоев IХ - начала Х в. в соответствующих древнерусских городах не обнаружено (за исключением Полоцка), имеется предположение, что им предшествовали ракопанные поблизости так называемые « открытые торгово-ремесленные поселения» (в тексте указаны в скобках). На наш взгляд, такие центры логичнее называть просто «торгово-ремесленными поселениями» /ТРП/ (большинство из них вскоре обрасли укреплениями), или, учитывая историографическую традицию, «поселениями типа виков».
24 Н1Л.С.106.
25 ПВЛ. С.13; ПСРЛ.Т.2.Стб.14.
26 Н1Л.С.106.
27 ПВЛ.С.13, ПСРЛ. Т.2. Стб.14-15.
28 Мельникова Е.А. Древнескандинавские географические сочинения. М., 1986. C. 36 и др. – Этот перечень можно дополнить по сагам Альдейгьюборгом (Старая Ладога) и Алаборгом (?). Кроме того в рунических надписях фигурируют “Vitaholmr (Витичев?), Ustaholmr (Устье?) в Среднем Поднепровье, днепровские пороги Aiforr, Rofsteinn, Ulfshali, сопоставимые с данными Константина Багрянородного” (Лебедев Г.С. Эпоха викингов в Северной Европе. Историко-археологические очерки. Л., 1985. С.188; Мельникова Е.А. Скандинавские рунические надписи. М., 1977. С. 198-209).
29 Каинов С.Ю. Ланцетовидные наконечники стрел из раскопок Гнездова // Раннесредневековые древности Северной Руси и ее соседей. СПб., 1999. С. 56, 62.
30 По ПВЛ: в 882 г. подчинены Смоленск, Любеч, Киев; 883 г. – древляне (повторно - 914 г.); 884 г. – северяне; 885 г. – радимичи (повторно – 984 г.); 964-966 гг. – вятичи (повторно – 981, 982); 981 г. – Перемышль, Червень, ятвяги; 992 г. - поход на хорватов.
31 См.: Пузанов В.В. 1) К вопросу об этапах становления древнерусской государственности // Исторический опыт русского народа и современность. Мавродинские чтения. Матер. к докладам 10-12 октября 1994 г. / Отв. ред. И.Я. Фроянов. СПб., 1994. С. 6-11; 2) Этапы становления...
32 ПВЛ. С.14. – Здесь и далее выделено нами.
33 Н1Л. С.107.
34 Там же. С.109.
35 Там же. С. 107.
36 Там же. С.108.
37 Там же. С.109.
38 Там же. С.160-164.
39 Там же. С.182. - Показательно, что ПВЛ, упоминая о северянах в связи с походом Олега 907 г. («Иде Олегъ на Грекы ... поя же множество варяг, и словенъ, и чудь, и словене, и кривичи, и мерю, и деревляны, и радимичи, и поляны, и северо, и вятичи, и хорваты, и дулебы, и тиверци, яже суть толковины...» /ПВЛ. С.16/), молчит о них в связи с походом 944 г. («Игорь же совокупивъ вои многи, варяги, Русь, и поляны, словени, и кривичи, и теверце, и печенеги наа...»/ПВЛ. С.23/). После упоминания 907 г. ПВЛ молчит о северянах до 1024 г., до битвы на Листвене (ПВЛ. С.65). Не связано ли это было с событиями, описанными в Кембриджском документе (Текст Шехтера // Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документы Х века. М.; Иерусалим, 1997. С. 141-142) и временным отпадением северян (может быть части их) под власть хазар?
40 Константин Багрянородный. Об управлении империей / Под ред. Г.Г. Литаврина, А.П. Новосельцева. М., 1989. С.44-47.
41 Там же. С. 50-51.
42 Там же. С. 156-157.
43 Одна из новейших работ – Петрухин В.Я. Начало этнокультурной истории Руси IХ-ХI веков. Смоленск; М., 1995. С.2-69.
44 См: Комментарий // Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 390, прим. 15. – Если известие Константина о соседстве фемы Иавдиертим отразило ситуацию до переселения уличей в междуречье Буга и Днестра, тогда можно было бы предположить, что лензанинами (фактически тождественное самоназванию поляков) названы поляне (по созвучию с поляками, от leda – необработанное поле). Переселение уличей состоялось незадолго до написания трактата, в котором они, к тому же, фигурируют как данники. Такое объяснение, однако, порождает так же массу вопросов. Поэтому мы на данный момент склоняемся к мнению тех, кто видит в лензанинах волынян.
45 У Константина русы противопоставлены славянам. Четкого представления о территории «Росии» он не имел. В трактате она определяется городами, где находились «росы».
46 Лишь Чернигов, казалось бы, остается несколько в стороне. Однако он имел важное значение на восточном направлении экспансии росов и находился на такой важной торговой артерии, связанной и с Днепровским, и с Волжским путями, как Десна.
47 Этим, видимо, и объясняется осведомленность Константина о них, тогда как о городах лежавших вне пути, он не сообщает.
48 ПВЛ. С.23. - В академическом издании Лаврентьевской летописи в данном случае возможно прочтение «Варяги Русь и Поляны, Словени и Кривичи, и Тиверцы и печенеги наа, и тали уо нихъ поя...» (ПСРЛ. Т.1. М., 1997. Стб. 45). В таком случае получаются пары: варяги-русь – поляне, словене – кривичи, нанятые тиверцы и печенеги.
49 ПВЛ. С.16.
50 Н1Л. С.107; ПВЛ. С.14.
51 Фроянов И.Я. Мятежный Новгород. С. 112-117.
52 Вероятно тем, которые оставались на территории бывшего Северного суперсоюза и, может быть, в районе Смоленска.
53 См.: Пузанов В.В. 1) К вопросу о генезисе ... С. 35-36 ; 2) У истоков ... С.24.
54 ПВЛ. С.16.
55 Н1Л. С.108; ПВЛ. С. 17.
56 См. выше. С.23.
57 Н1Л. С. 106; В ПВЛ: «... Новугородьци, ти суть людье ноугородьци от рода варяжьска, преже бо беша словене» (ПВЛ. С.13).
58 См.: Фроянов И.Я. Рабство и данничество у восточных славян. СПб., 1996.
59 Н1Л. С. 107; ПВЛ. С.14. - См. выше. С.25.
60 См.: Пузанов В.В. 1) К вопросу о генезисе ... С. 36-38; 2) У истоков ... С. 25-27; 3) Особенности формирования городов-государств в Среднем Поднепровье Х-ХI вв. // Российская государственность: уровни власти. Историческая динамика. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Ижевск, 24-26 апреля 2001 г. / Отв. ред. В.В. Пузанов. Ижевск, 2001. С.26-30.
61 ПВЛ. С. 36; Н1Л. С. 125.
62 Н1Л. С. 168. – В ПВЛ вместо «князи» фигурируют «посадници» (ПВЛ. С. 58).
63 ПВЛ. С. 16, 23.- Видимо не стоит придавать большого значения этому перечню. Вряд-ли в княжеских канцеляриях велся скрупулезный учет участников похода (См.: Пузанов В.В. К вопросу о генезисе ... С. 32). Большой круг участников похода Олега, по сравнению с последующими акциями, мог объясняться его победным завершением. Как незаурядное событие он сохранялся в памяти. Поэтому было немало желающих поучаствовать в нем «задним числом». Возможно также, что личное участие отдельных представителей тех или иных племен на местах обрастало легендами и переносилось, со временем, на все племя.
64 Древняя Русь. Город, замок, село/ Отв. ред. Б.А. Колчин. М., 1985. С. 388-390.
65 Франклин С., Шепард Д. Начало Руси: 750-1200. СПб., 2000. С. 62, 78, 104-110.
66 Дубов И.В. Северо-Восточная Русь в эпоху раннего средневековья. Л., 1982. С. 104-123.
67 См.: Белецкий С.В. Указ. соч.
68 ПВЛ. С.28-29.
69 См. ниже. С.30.
70 ПВЛ. С. 103.
71 См.: Пузанов В.В. 1) К вопросу о генезисе ... С. 37-39; 2) У истоков ... С. 25-27.
72 Подр. см.: Пузанов В.В. Особенности формирования городов-государств... С. 24.
73 См. выше. С.21-22.
74 ПВЛ. С. 33.
75 Под вопросом Полоцк. Однако, в любом случае, взятие его Владимиром и гибель Рогволода с сыновьями свидетельствовали о включении в третью стадию интеграции.
76 ПВЛ. С. 54.
77 См. ниже. С. 37.
78 ПВЛ. С. 36.
79 Лихачев Д.С. Комментарии // ПВЛ. С. 393, 404, 449.
80 Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа Х-ХIII вв. СПб., 1994. С. 71-82.
81 ПВЛ. С.37.
82Там же. С. 14.
83 Там же. С. 39.
84 Там же. С. 38.
85 Древняя Русь. Город, замок, село. С. 50.
86 См.: Петрухин В.Я. 1) Начало этнокультурной истории...; 2) Древняя Русь, и др.
87 См.: Фроянов И.Я. Киевская Русь. 1980. С. 216-243; Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства...; Фроянов И.Я. 1) К истории зарождения Русского государства. C. 57-92; 2) Мятежный Новгород. С.3-185.
88 См.: Пузанов В.В. 1) У истоков ... С.40-48; 2) О вечевых собраниях на Руси в Х веке// Государство и общество. История. Экономика. Политика. Право. 1999. № 1. С.13-20.
89 См. выше. С. 29.
90 Пашуто В.Т. Черты политического строя Древней Руси // Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 73; Мельникова Е.А., Петрухин В.Я. Комментарии // Ловмяньский Х. Русь и норманны. М., 1985. С.278; Петрухин В.Я. К проблеме формирования «Русской земли» в среднем Поднепровье // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования, 1987 г. М., 1989. С.26 –30 и др.
91 Мельникова Е.А., Петрухин В.Я. Комментарии. С. 278.
92 Петрухин В.Я. Древняя Русь... С. 189-193 и др.
93 Там же. С. 198. - См. так же выше, с. 20 и прим. 15.
94 Назаренко А.В. Указ соч. С.504-505, 515-516. (Выводы А.В. Назаренко о родовом сюзеринитете, равно как и построения В.О. Ключевского, оказали известное влияние на В.Я. Петрухина.)
95 Там же. С.517-518.
96 См.: Пузанов В.В. Особенности формирования городов-государств ...
97 ПВЛ. С.64-65.
98 Там же. С.65.
99 Там же.
100 Там же. С.66.
101 Нами уже ставился вопрос о том, что частота упоминаний в летописях вечевых собраний зависела от детальности освещения летописцем событий: чем подробнее информация, тем чаще фигурирует вече, тем весомее предстает его роль в жизни Древней Руси. То же самое можно сказать и в отношении сведений о роли народа, отдельных общин. Напротив, чем фрагментарнее известия, тем больше в них затушевывается, либо вовсе стирается, роль веча и народа. В качестве одного из примеров приводились записи о событиях, связанных с ослеплением Василька Теребовльского. Если в историческом повествовании, занесенным в летопись под 1097 г. и охватившем события с осени 1097 г. до 30 августа 1100 г., народ предстает активной силой в решении межкняжеских счетов, то в погодной записи, продублировавшей изложенные ранее события (от похода Владимира Мономаха, Давыда и Олега на Святополка до примирения их, по требованию киевлян, с последним), летописец записал: «В лето 6606. Приде Володимеръ, и Давыдъ и Олегъ на Святополка, и сташа у Городца, и створиша миръ, яко же и в прежнее лето сказахъ»(ПВЛ.С.116). Таким образомъ, если в повествовании под 1097 г. решающей политической силой предстает киевская община, то теперь, в «классическом» летописном варианте – князья. О киевлянах, как видим, даже не упоминается (Пузанов В.В. 1) О вечевых собранияхъ ... С. 13-14; 2) Народ и власть в городах государствах Древней Руси // История России: народ и власть. С.66-67). Дело было, видимо, не столько в том, что летописец, якобы, выражал волю и интересы господствующего класса, сколько в самом жанре и в особом, сакральном, взгляде на князя в Древней Руси.
102 См. прим. 101.
103 См. прим. 99.
104 ПВЛ. С.66.
105 ПСРЛ. М., 2000. Т. 4. Ч.1. Вып.1. С.110; Пг., 1917. Т.4. Ч.2. Вып.1. С.113; М., 2000. Т.9. С.77 и др.
106 ПСРЛ. М.;Л., 1949. Т.25. С. 374; М., 2000. Т. 6. Вып. 1. Стб. 172 и др.
107 Н1Л. С. 161, 470.
108 См. ниже. С. 37-41.
109 ПВЛ. С.65.
110 Там же. С.65.
111 См.: Пузанов В.В. Особенности формирования городов-государств ...
112 Это соучастие определялось особым статусом городов, а не княжеской власти.
113 ПВЛ.С.70.
114 Н1Л.С. 160, 469.
115 ПСРЛ. Т.2. Стб.688-689.
116 ПВЛ. С. 31-32. - В.Я.Петрухин полагает, что Претич являлся воеводой князя черниговского Левобережья, который был «под рукой» Святослава и на указанный момент находился с последним в балканском походе (Петрухин В.Я. Древняя Русь ... С. 164-165). - Вряд ли эта догадка имеет под собою серьезную основу. Тем не менее определенное указание на особый статус черниговского Левобережья по отношению к правобережной полянской (Киевской) территории здесь имеется.
117 ПВЛ. С. 65.
118 Хотя термин «союз» в данном случае является наиболее адекватно отражающим исторические реалии, считаем возможным применять и понятие «федерация, как более удобное для использования и имеющее уже определенную историографическую традицию (например: «федерация племен», «конфедерация племен»). Но, естественно, термин «федерация» в данном случае должен пониматься не как современный тип государственности, а в лингвистическом плане, как латинское соответствие русскому «союз», «объединение».
119 См так же: Пузанов В.В. Этапы становления... С. 11-14.
120 См.: Пузанов В.В. 1) К вопросу о генезисе...; 2) У истоков ... С. 24-42; 3) Особенности формирования городов-государств... С. 26-28.
121 См.: Гадло А.В. Указ. соч. С. 71-82.
122 ПВЛ. С. 109.
123 ПСРЛ. Т.1. Стб. 299-301.
